Медицинская модель: The Social Model of Disability

МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ — это… Что такое МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ?

МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ

(MEDICAL MODEL) Co времени возникновения инфекционной теории болезни в XIX в. медицинская модель  является основной формой научного объяснения в медицине или основной парадигмой медицины. Основополагающие положения этой модели заключаются в следующем: (1) все болезни вызываются специфическими этиологическими агентами («болезнетворными организмами»), такими, как вирусы, паразиты или бактерии; (2) пациента следует считать пассивным объектом медицинского вмешательства, поскольку научная медицина относится к телу скорее как к своего рода машине, нежели как к личности, пребывающей в сложной социальной среде; (3) восстановление здоровья (ситуации равновесия в теле, понимаемом как машина, состоящая из функциональных частей) требует использования медицинской технологии и передовых научных методов. Эта модель критиковалась на основании следующего. (1) Она представляет собой идеологию, оправдывающую применение медицинской технологии и, таким образом, исключающую применение альтернативных практик и процедур. (2) Будучи характерной для XIX в. реакцией на инфекционные заболевания, она не отвечает потребностям современного общества. Современные общества, отчасти вследствие старения населения, нуждаются в таких здравоохранения системах, которые могли бы реагировать на хронические болезни. (3) Она не подходит для лечения умственных заболеваний и исправления девиантного поведения. (4) Отношение к пациенту просто как к организму нельзя считать адекватным. Лечение может быть более эффективным, если рассматривать пациента как личность, обладающую социальными и психологическими потребностями. См. также: Альтернативная медицина; Антипсихиатрия; Больного роль; Клиническая социология; Медикализация; Психическое здоровье; Социология здоровья и болезни; Социология медицины. Лит.: Veatch (1981)

Социологический словарь. — М.: Экономика.
Н. Аберкромби, С. Хилл, Б.С. Тернер.
2004.

• МЕДИКАЛИЗАЦИЯ
• МЕЛКАЯ БУРЖУАЗИЯ

Смотреть что такое «МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ» в других словарях:

• Медицинская модель — – рассмотрение проблемы клиента, его поведения и состояния в свете возникновения заболевания, диагностики и лечения. Социальные работники часто употребляют термин «медицинская модель» в негативном смысле для обозначения упрощенной трактовки… …   Словарь-справочник по социальной работе

• Медицинская модель — в психиатрии название подхода к исследованиям, принятого и даже преобладающего в современной психиатрии, основанного на теории том, что патология вызывается определёнными биологическими причинами и выздоровление возможно только при устранении… …   Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

• МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ — Общее название, часто используемое для обозначения подхода к психиатрии и клинической психологии, основанного на том, что патологии и расстройства вызываются определенными причинами и что излечение возможно только путем удаления коренной причины …   Толковый словарь по психологии

• Медицинская модель психотерапии — (medical model of psychtherapy) – подвергающаяся критике теория психотерапии, основанной на медицинских представлениях об этиологии и патогенезе нервно психических расстройств. На самом деле представление медицинской модели патологии или её… …   Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

• Медицинская модель психотерапии (medical model of psychotherapy) — Традиционная биомедицинская модель соматического и психиатрического заболевания постулирует, что причину болезни можно, в конечном счете, свести к действию одного или более внутренних патогенных факторов, вызывающих появление обособленных… …   Психологическая энциклопедия

• Медицинская психология — Клинические психологи могут работать индивидуально со взрослыми или детьми, с семейными парами и целыми семьями, а также с группами, как показано на иллюстрации. Клиническая психология обширный раздел прикладной психологии (на стыке с… …   Википедия

• Медицинская академия (телесериал) — Клиника Scrubs заставка сериала Жанр ситуационная комедия комедийная драма Автор идеи Билл Лоуренс В главных ролях …   Википедия

• Инвалидность — Запрос «Инвалид» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Инвалидность …   Википедия

• Инвалид — Запрос «Инвалид» перенаправляется сюда. Cм. также другие значения. Символ инвалидов Инвалидность  (1) препятствия или ограничения деятельности человека с физическими, умственными, сенсорными или психическими отклонениями.[1]; Инвалид  человек, у… …   Википедия

• Здоровье — У этого термина существуют и другие значения, см. Здоровье (значения). Здоровье  состояние любого живого организма, при котором он в целом и все его органы способны полностью выполнять свои функции; отсутствие недуга, болезни (подробное… …   Википедия

Книги

• Медицинская помощь глубоконедоношенным детям. Система абилитации при перинатальных поражениях центральной нервной системы, Малышкина Анна. Монография посвящена анализу качества абилитации глубоконедоношенных детей с перинатальными поражениями ЦНС, роли семьи в создании условий для эффективной абилитации глубоконедоношенных детей… Подробнее  Купить за 7677 руб
• Первичная доврачебная медицинская помощь: Учебное пособие. Гриф МО РФ, Лычев В.Г.. В книге представлена современная модель работы фельдшера&171;Скорой помощи&187;, ФАП, здравпункта, центра здоровья и других подразделений поликлиники по профилактике заболеваний,… Подробнее  Купить за 895 грн (только Украина)
• Первичная доврачебная медицинская помощь: Учебное пособие. Гриф МО РФ, Лычев В.Г.. В книге представлена современная модель работы фельдшера 171;Скорой помощи 187;, ФАП, здравпункта, центра здоровья и других подразделений поликлиники по профилактике заболеваний,… Подробнее  Купить за 692 руб

Другие книги по запросу «МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ» >>

Медицинская и социальная модель инвалидности

В контексте проблемы инклюзивного образования, принято рассматривать медицинскую и социальную модели инвалидности.

В рамках медицинского подхода ребенок с инвалидностью – это проблема. В прошлом дети с ограниченными возможностями рассматривались исключительно через призму их нарушения, подвергались обязательному «лечению», институциализации и изоляции от остального общества. Иногда у таких детей даже отнималось их право на жизнь. Сегодня высокотехнологичные решения, лекарства и методы терапии носят куда более конструктивный характер, к примеру, слуховые аппараты для людей с нарушениями слуха.

От детей с инвалидностью в рамках модели ожидается приспособление к существующей среде и обществу. Зачастую забывается о том, что у детей-инвалидов также есть их права человека, в частности права быть принятыми такими, какие они есть и право на получение дошкольного и школьного образования. Зачастую их пытаются интегрировать в существующую среду (не путать интеграцию и инклюзию). При такой «интеграции» проблема все еще рассматривается внутри ребенка, а не в школе или детском саду, который этот ребенок посещает.

Социальная модель инвалидности. Если бы мы задумались о том, что каждый ребенок имеет право быть принятым таким, какой он есть и право посещать ближайшую к дому школу или детский сад, мы бы стали думать «что не так» со школой и какие сильные стороны есть у каждого ребенка.

Этот образ мышления отвечает социальной модели инвалидности, которая рассматривает барьеры, существующие в обществе и не позволяющие ребенку наравне участвовать в его жизни как основную причину, делающую ребенка инвалидом. Социальная модель основывается на абсолютно разных определениях нарушения и инвалидности.

Как объяснить дошкольнику, который проводил свое время с ровесниками во дворе, что он пойдет не в ту школу, что по соседству, не в ту, где будут учиться все его сверстники, а в специализированную, отличную от других? Именно поэтому дети с индивидуальными образовательными потребностями нуждаются не столько в особом обращении и поддержке, но, в большей степени, в реализации своих способностей и достижении успехов в учебном процессе не в специализированном учебном заведении, а в обычной общеобразовательной школе. Да, у таких детей есть проблемы со здоровьем, но когда они общаются с коллективом своих сверстников, их окружение становится судьбоносным фактором социальной интеграции.

Инклюзивное образование помогает претворять в жизнь подобные цели не только учащимся с особенностями в развитии, но и детям, которые, в той или иной степени, выделяются из большинства. Это ребята, говорящие на других языках, принадлежащие иным культурным и этническим группам, а также дети, обладающие разными интересами и способностью к обучению. Для всех этих категорий требуется определенная степень модификации в средствах и способах подачи информации преподавательским коллективом. ВКЛЮЧЕНИЕ каждого ребенка с ограниченными возможностями или особыми потребностями в образовательную среду и ГИБКОСТЬ в подходах к обучению — это и есть основные цели и задачи инклюзивного образования.

Самым лучшим в инклюзии является то, что при успешном её проведении выигрывают все.

Это и дети с особенностями развития, и без них, одарённые дети,  учителя (имеется в виду совершенствование практики преподавания и повышение квалификации учителей), и всё школьное сообщество в плане совершенствования общего климата и духа  школы. Тем не менее, существуют давние «поверья» в отношении  обучения детей с особыми образовательными потребностями в общеобразовательной среде. Например, что дети – инвалиды нарушают процесс обучения всего класса,  что учителя не способны справляться с новыми задачами, возникающими в классе с появлением такого ребёнка,  и что дети с ограниченными возможностями при инклюзии получают недостаточно качественное образование, причём, при такой форме обучения, серьёзно страдает их самооценка. Однако, во многих исследованиях доказывается, что большинство этих «верований»  являются предвзятыми, и не основываются на каких-либо основательных и очевидных фактах.  

В любом случае, преимущества инклюзии значительно перевешивают недостатки этого процесса, и наилучшей проверкой правильности инклюзивных подходов в образовании будут его результаты. Каким же тогда должен быть конечный  результат включения детей с разными возможностями в общую школу?  

Модели медицинской этики | Министерство здравоохранения Республики Крым

Более 25 веков в европейской культуре формировались, изменялись различные моральные принципы и правила, сопровождавшие многовековое существование медицины. Различные нравственные регуляторы, функционировавшие на разных этапах развития общества, — религиозные, культурные, этнические, социально-экономические — влияли на формирование этических моделей и в медицине. Учитывая все многообразие врачебного нравственного опыта, можно выделить 4 сосуществующие модели:

1. Модель Гиппократа (принцип «не навреди»).

2. Модель Парацельса (принцип «делай добро»).

3. Деонтологическая модель (принцип «соблюдения долга»).

4. Биоэтика (принцип «уважения прав и достоинства личности»).

Исторические особенности и логические основания каждой из моделей определяли становление тех моральных принципов, которые составляют сегодня ценностно-нормативное содержание современной биомедицинской этики.

МОДЕЛЬ ГИППОКРАТА

Первой формой врачебной этики были моральные принципы врачевания Гиппократа (460-377 гг. до н. э.), изложенные им в «Клятве», а также в книгах «О законе», «О врачах», «О благоприличном поведении», «Наставления» и др.

В древних культурах — вавилонской, египетской, иудейской, персидской, индийской, греческой — способность врачевать свидетельствовала о «божественной» избранности и определяла элитное, как правило, жреческое положение в обществе.

Считается, что Гиппократ был сыном одного из жрецов бога Асклепия — Гераклида, который дал ему первоначальное медицинское образование. Становление светской медицины в Древней Греции связано с принципами демократии городов-государств, и освященные права врачующих жрецов неизбежно сменялись моральными профессиональными гарантиями и обязательствами лекарей перед страждущими.

Помимо этого этика Гиппократа, что хорошо иллюстрируется «Клятвой», была вызвана необходимостью отмежеваться от врачей-одиночек, разных шарлатанов, которых и в те времена было немало, и обеспечить доверие общества к врачам определенной школы или корпорации асклепиадов.

Практическое отношение врача к больному и здоровому человеку, изначально ориентированное на заботу, помощь, поддержку является основной чертой профессиональной врачебной этики.

Ту часть врачебной этики, которая рассматривает проблему взаимоотношения врача и пациента под углом зрения социальных гарантий и профессиональных обязательств медицинского сообщества, можно назвать «моделью Гиппократа».

Речь шла:

• об обязательствах перед учителями, коллегами и учениками,

• о гарантиях непричинения вреда («Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от всякого вреда и несправедливости»), оказания помощи, проявления уважения,

• об отрицательном отношении к убийству и эвтаназии («Я не дам никакому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла»), абортам («Я не вручу никакой женщине абортивного пессария»),

• об отказе от интимных связей с пациентами («В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами»,

• У врача с больными немало отношений: ведь они отдают себя в распоряжение врачам, и врачи во всякое время имеют дело с женщинами, с девицами и с имуществом весьма большой цены, следовательно, в отношении всего этого врач должен быть воздержанным»), о врачебной тайне («Что бы при лечении — а также и без лечения я ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной»).

Основополагающим среди перечисленных принципов для модели Гиппократа является принцип «не навреди», который фокусирует в себе гражданское кредо врачебного сословия. Этот принцип формирует исходную профессиональную гарантию, которая может рассматриваться как условие и основание его признания обществом в целом и каждым человеком отдельно, который доверяет врачу свое здоровье и жизнь.

Большое внимание Гиппократ уделял облику врача, не только моральной, но и внешней (одежда, опрятность) респектабельности, что было связано с необходимостью формирования доверия обращающихся к врачебной касте в период перехода от жреческой медицины к светской. Жрецы, за всю историю развития религии, приобрели статус приближенных к богам, считалось, что от них получали они мудрость и наставления, знания и навыки. Врачи же, преодолевшие храмовость, должны были приобретать и обладать такими качествами, которые способствовали бы формированию облика всего врачебного профессионального сообщества того времени. Гиппократ определял эти качества, отталкиваясь от обобщенных ценностей Древней Греции.

В книге «О благоприличном поведении» наиболее полно отражено представление об идеале врача, сложившемся в недрах медицинских школ в эпоху греческого «просвещения»: «Каковы они по внешнему виду, таковы и в действительности: врач-философ равен богу».

Гиппократом были определены общие правила взаимодействия врача с пациентом, при этом акцент ставился на поведении врача у постели больного.

При контакте с больным предлагалась такая форма общения, которая способствовала бы ориентации пациента на выздоровление: «Очевидным и великим доказательством существования искусства будет, если кто, устанавливая правильное лечение, не перестанет ободрять больных, чтобы они не слишком волновались духом, стараясь приблизить к себе время выздоровления».

Немаловажным и сложным в этическом отношении был вопрос о вознаграждении врача за оказанную помощь и лечение. В условиях жреческой медицины дары и подношения вручались не самому жрецу, а храму, в котором он служил. При переходе к светской медицине, когда гонораром обеспечивается непосредственно врач, необходимы были соответствующие правила, не нарушающие общую архитектонику врачебной этики: «Лучше упрекать спасенных, чем наперед обирать находящихся в опасности».

МОДЕЛЬ ПАРАЦЕЛЬСА

Второй исторической формой врачебной этики стало понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившееся в Средние века.

Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу (1493-1541 гг.). Эта форма врачебной этики, в рамках которой нравственные отношения с пациентом понимаются как составляющая стратегии терапевтического поведения врача.

Если в гиппократовской модели завоевывается социальное доверие личности пациента, то «модель Парацельса» — это учет индивидуальных особенностей личности, признание глубины ее душевных контактов с врачом и включенности этих контактов в лечебный процесс. «В Парацельсе мы видим родоначальника не только в области создания химических лекарств, но также и в области эмпирического психического лечения» (Юнг).

В границах «модели Парацельса» в полной мере развивается патернализм как тип взаимосвязи врача и пациента. Медицинская культура использует латинское понятие pater — «отец», распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова «отец» в патернализме фиксирует, что «образцом» связей между врачом и пациентом являются не только кровнородственные отношения, для которых характерны положительные психоэмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, но и «целебность», «божественность» самого контакта врача и больного.

Неудивительно, что основным моральным принципом, формирующимся в границах данной модели, является принцип «делай добро», благо, или «твори любовь», благодеяние, милосердие.

Врачевание — это организованное осуществление добра. Парацельс писал: «Сила врача — в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства — любовь».

Под влиянием христианской антропологии Парацельс рассматривал физическое тело человека «лишь как дом, в котором обитает истинный человек, строитель этого дома». Считается, что христианское понимание души способствовало становлению суггестивной терапии, которую активно применял выдающийся врач XVI в. Кардано, рассматривая ее как необходимую и эффективную составляющую любого терапевтического воздействия. Кардано понял роль фактора доверия и утверждал, что успешность лечения во многом определяется верой пациента во врача: «Тот, кто больше верит, излечивается лучше».

Важность доверительных отношений между врачом и пациентом неоднократно подчеркивалась выдающимися врачами прошлого, еще в VIII в. Абу-ль-Фарадж писал: «Нас трое — ты, болезнь и я; если ты будешь с болезнью, вас будет двое, я останусь один — вы меня одолеете; если ты будешь со мной, нас будет двое, болезнь останется одна — мы ее одолеем».

В конце XIX — начале XX вв. Фрейд десакрализировал патернализм, констатировав либидинозный характер взаимоотношения врача и пациента. Его понятия переноса и контрпереноса являются средством теоретического осмысления сложного межличностного отношения между врачом и пациентом в психотерапевтической практике. Фрейд полагал, что всякий психотерапевт, а деятельность врача любой специальности включает в себя психотерапевтическую компоненту, «должен быть безупречным, особенно в нравственном отношении».

Фрейд писал не только о «безупречности» как теоретически выверенной стратегии терапевтического поведения, основывающегося на особенностях природы лечебной деятельности, но и «безупречности» как почти механической точности соответствия поведения врача тем или иным нормативам этических требований.

ДЕОНТОЛОГИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ

Впервые термин «деонтология» («deontos» — должное, «logos» — учение) ввел английский философ Бентам (1748-1832), обозначая этим понятием науку о долге, моральной обязанности, нравственного совершенства и безупречности.

Деонтология особенно важна в той профессиональной деятельности, где широко используются сложные межличностные взаимовлияния и ответственные взаимодействия.

В медицине это соответствие поведения врача определенным этическим нормативам. Это деонтологический уровень медицинской этики, или «деонтологичекая модель», опирающаяся на принцип «соблюдения долга».

Основой деонтологии является отношение к больному таким образом, каким бы в аналогичной ситуации хотелось, чтобы относились к тебе. Глубокую сущность деонтологии врачевания раскрывает символическое высказывание голландского врача XVII в. ван Туль-Пси: «Светя другим, сгораю сам».

Термин «деонтология» ввел в советскую медицинскую науку в 40-х годах XX в. Петров для обозначения реально существующей области медицинской практики — врачебной этики, — которая была «отменена» в России после революции 1917 г. за ее связь с религиозной культурой.

Деонтологическая модель врачебной этики — это совокупность «должных» правил (соизмерение, соблюдение себя с «должным» и осуществление оценки действия не только по результатам, но и по помыслам), соответствующих той или иной конкретной области медицинской практики.

Деонтология включает в себя вопросы:

• соблюдения врачебной тайны,

• меры ответственности за жизнь и здоровье больных,

• взаимоотношений в медицинском сообществе,

• взаимоотношений с больными и их родственниками.

Так, примером этой модели являются правила относительно интимных связей между врачом и пациентом, разработанные Комитетом по этическим и правовым вопросам при Американской медицинской ассоциации (JAMA, 1992, № 2):

• интимные контакты между врачом и пациентом, возникающие в период лечения, аморальны;

• интимная связь с бывшим пациентом может в определенных ситуациях признаваться неэтичной;

• вопрос об интимных отношениях между врачом и пациентом следует включить в программу обучения всех медицинских работников;

• врачи должны непременно докладывать о нарушении врачебной этики своими коллегами.

Как видно, характер рекомендаций достаточно жесткий, и очевидно, что их нарушение может повлечь за собой дисциплинарные и правовые последствия для врачей, которых объединяет данная Ассоциация.

«Соблюдать долг» — это значит выполнять определенные требования. Недолжный поступок — тот, который противоречит требованиям, предъявляемым врачу со стороны медицинского сообщества, общества, собственной воли и разума.

Когда правила поведения открыты и точно сформулированы для каждой медицинской специальности, принцип «соблюдения долга» не признает оправданий при уклонении от его выполнения.

Идея долга является определяющим, необходимым и достаточным основанием действий врача. Если человек способен действовать по безусловному требованию «долга», то такой человек соответствует избранной им профессии, если нет, то он должен покинуть данное профессиональное сообщество.

Наборы «точно сформулированных правил поведения» разработаны практически для каждой медицинской специальности и представляют собой перечень и характеристику этих правил по всем медицинским областям.

К середине XX в. медицинская деонтология становится интернациональной — появляются международные документы, регламентирующие поведение врача: Женевская декларация (1948), Международный кодекс медицинской этики (Лондон, 1949), Хельсинская декларация (1964), Токийская декларация (1975) и др.

БИОЭТИКА

В 60-70-х гг. XX в. формируется новая модель медицинской этики, которая рассматривает медицину в контексте прав человека.

Термин «биоэтика» (этика жизни), который был предложен Ван Ренселлером Поттером в 1969 г., который раскрывается как «систематические исследования поведения человека в области наук о жизни и здравоохранении в той мере, в которой это поведение рассматривается в свете моральных ценностей и принципов».

Основным моральным принципом биоэтики становится принцип «уважения прав и достоинства личности».

Под влиянием этого принципа меняется решение «основного вопроса» медицинской этики — вопроса об отношении врача и пациента. Сегодня остро стоит вопрос об участии больного в принятии врачебного решения. Это далеко не «вторичное» участие оформляется в новых типах взаимоотношения врача и больного — информационный, совещательный, интерпретационный типы являются по своему формой защиты прав и достоинства человека.

В современной медицине обсуждают не только помощь больному, но и возможности управления процессами патологии, зачатия и умирания с весьма проблематичными физическими и метафизическими (нравственными) последствиями этого для человеческой популяции в целом.

Медицина, работающая сегодня на молекулярном уровне, становится более «прогностической». Доссе (французский иммунолог и генетик) считает, что прогностическая медицина «поможет сделать жизнь человека долгой, счастливой и лишенной болезней». Только одно «но» стоит на пути этой светлой перспективы: «лицо или группа лиц, движимых жаждой власти и нередко зараженных тоталитарной идеологией». Прогностическую медицину еще можно определить как бессубъектную, безличностную, то есть способную к диагностированию без субъективных показателей, жалоб и пациента. И это действительно реальный и безпрецедентный рычаг контроля и власти как над отдельным человеческим организмом, так и над человеческой популяцией в целом.

Биоэтика — это современная форма традиционной профессиональной биомедицинской этики, в которой регулирование человеческих отношений подчиняется сверхзадаче сохранения жизни человеческого рода.

Регулирование отношений со сверхзадачей сохранения жизни непосредственно связано с самой сутью и назначением морали вообще. Сегодня «этическое» становится формой защиты «природно-биологического» от чрезмерных притязаний культуры к своим естественно-природным основаниям.

Биоэтика (этика жизни) как конкретная форма «этического» возникает из потребности природы защитить себя от мощи культуры в лице ее крайних претензий на преобразование и изменение «природно-биологического».

Начиная с 60-70-х гг. XX в., как альтернатива патернализму, все большее распространение приобретает автономная модель, когда пациент оставляет за собой право принимать решения, связанные с его здоровьем и медицинским лечением.

В этом случае врач и пациент совместно разрабатывают стратегию и методы лечения. Врач применяет свой медицинский опыт и дает разъяснения относительно прогнозов лечения, включая альтернативу нелечения; пациент, зная свои цели и ценности, определяет вариант, который больше всего соответствует его интересам и планам на будущее.

Таким образом, вместо патерналистской модели защиты и сохранения жизни пациента, в настоящее время на первый план выходит принцип благополучия пациента, который реализуется доктриной информированного согласия — самоопределение пациента зависит от степени его информированности.

Врач обязан снабдить больного не только всей интересующей его информацией, но и той, о которой, в силу своей некомпетентности, пациент может не подозревать. При этом решения пациента носят добровольный характер и соответствуют его собственным ценностям. Из этого и вытекает нравственный стержень взаимоотношений «врач-пациент» в биоэтике — принцип уважения личности.

Большое значение приобретает также вопрос об определении начала и конца жизни. (См. Эвтаназия)

Конфликт «прав», «принципов», «ценностей», а по сути человеческих жизней и судеб культуры — реальность современного общества.

Конфликт «права плода на жизнь» и «права женщины на аборт», или правовое сознание пациента, восходящее до осознания «права на достойную смерть», вступающее в противоречие с правом врача исполнить не только профессиональное правило «не навреди», но и заповедь — «не убий».

В отношении аборта как уничтожения того, что может стать личностью, существует три нравственных позиции:

• консервативная — аборты всегда аморальны и могут быть разрешены лишь при угрозе жизни женщины;

• либеральная — умеренная — абсолютное право женщины на аборт, безотносительно к возрасту плода

• и умеренная — оправдание аборта до наступления определенного развития эмбриона (до стадии развивающегося плода — 12 недель, когда ткань мозга становится электрически активной).

Активность мозга служит также и критерием смерти. Современная интенсивная терапия способна поддерживать жизнь пациентов, не способных ни к самостоятельному дыханию, ни к мыслительным процессам. Поэтому возникают новые нравственные проблемы, связанные с пациентами, находящимися на грани жизни и смерти.

Вопрос об эвтаназии обычно возникает, когда пациент необратимо утратил сознание; умирая, испытывает интенсивные непереносимые страдания, вынуждающие медиков поддерживать пациента в полубессознательном состоянии или когда новорожденный имеет анатомические и физиологические дефекты, несовместимые с жизнью.

Существует большой диапазон мнений: от полной легализации права врача прерывать жизнь больного с его согласия («активная эвтаназия»), до полного неприятия эвтаназии как акта, противоречащего человеческой морали.

Существует вариант так называемой «пассивной эвтаназии», когда используется принцип нелечения, исключающий сам акт умерщвления (отключение искусственных систем, обеспечивающих жизнедеятельность, прекращение введения лекарственных препаратов и т. д.).

Этические проблемы аборта и эвтаназии связаны с моральными аспектами репродукции и трансплантации. Современная технология репродукции жизни определяет качественно новые формы взаимоотношений между супругами, родителями и детьми, биологическими и социальными родителями. Трансплантология открывает новые проблемы определения грани жизни и смерти из-за моральной альтернативы спасения жизни реципиенту и ответственностью за возможное убийство обреченного на смерть донора.

В 90-х гг. XX в. биоэтика стала понятием, включающем всю совокупность социально-этических проблем современной медицины, среди которых одной из ведущих оказывается проблема социальной защиты права человека не только на самоопределение, но и на жизнь. Биоэтика играет важную роль в формировании у общества уважения к правам человека.

Юдин полагает, что «биоэтику следует понимать не только как область знаний, но и как формирующийся социальный институт современного общества». Конкретной формой разрешения возможных противоречий в области биомедицины являются биоэтические общественные организации (этические комитеты), объединяющие медиков, юристов, специалистов по биоэтике, священников и др., обеспечивающие разработку рекомендаций по конкретным проблемным ситуациям медико-биологической деятельности, будь то ее теоретическая или практическая сторона.

Исторический и логический анализ развития этики врачевания приводит к следующему выводу:

Современной формой медицинской этики является биомедицинская этика, работающая ныне в режиме всех четырех исторических моделей — модели Гиппократа и Парацельса, деонтологической модели и биоэтики. Связь научно-практической деятельности и нравственности — одно из условий существования и выживания современной цивилизации.

Социальный подход — РООИ «Перспектива»

СОЦИАЛЬНАЯ  МОДЕЛЬ ПОНИМАНИЯ  ИНВАЛИДНОСТИ

В современном обществе на смену традиционной («медицинской») модели, определяющей инвалидность как нарушение здоровья, приходит социальная модель понимания инвалидности, которая утверждает:

• причина инвалидности – это не само заболевание, как таковое;
• причина инвалидности – это барьеры вокруг человека (существующие в обществе физические, организационные и «отношенческие» барьеры воздвигнуты на стереотипах и предрассудках).

Социальный подход предполагает, что обеспечение права учащихся с особыми образовательными потребностями на полноценное образование требует изменений в самой системе образования, и эта общая система образования должна стать более гибкой и способной к обеспечению равных прав и возможностей обучения всех детей без дискриминации и пренебрежения.

Принятие организацией мирового сообщества основных правовых документов в области противодействия дискриминации всех групп социальных меньшинств «идеологически» закрепило начавшийся в середине 1960-х годов переход от традиционной («медицинской») модели к формированию социальной модели понимания инвалидности. Ведущими акторами формирования этого нового понимания инвалидности стали непосредственно социальные исследователи и активисты правозащитных организаций инвалидов.

Традиционная («медицинская») модель определяет инвалидность как нарушение здоровья.

Соответственно, минимизация нарушений осуществляется через медицинское вмешательство и терапию.

Человек с инвалидностью при таком подходе является проблемой, его следует в обязательном порядке «лечить», а для этого – поместить в специальный институт, что, зачастую, ведёт к изоляции человека от остального общества.

Обратите внимание, что определение инвалидности, которым до сих пор руководствуются в повседневной российской юридической практике, сводит понимание этого сложного социального явления к рамкам узкого медикалистского подхода:

ИНВАЛИД (от лат. invalidus — слабый, немощный) – лицо, которое имеет нарушение здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленное заболеваниями, последствиями травм или дефектами, приводящее к ограничению жизнедеятельности и вызывающее необходимость его социальной защиты (ФЗ «О социальной защите инвалидов» от 24 ноября1995 г.). Признание лица инвалидом осуществляется Государственной службой медико-социальной экспертизы (МСЭК).

ИНВАЛИДНОСТЬ – нарушение здоровья человека со стойким расстройством функций организма, приводящее к полной или значительной потере профессиональной трудоспособности или существенным затруднениям в жизни. В зависимости от их степени выделяются три группы инвалидности. Инвалидность, ее группа, причина, а при необходимости и время наступления определяются врачебно-трудовыми экспертными комиссиями (ВТЭК). При наступлении И. назначаются пенсии или ежемесячные пособия, предоставляются другие виды социального обеспечения и обслуживания.

Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. проф. А.Я. Сухарева. — М.: ИНФРА-М, 2007.

К сожалению, данная практика определения инвалидности (и соответствующего отношения к инвалидам, как к пассивным и нетребовательным потребителям предлагаемых со стороны «здорового» общества льгот) до сих пор широко распространена в России.

Это требует серьёзных изменений не только в работе по уточнению терминологии, использующейся в словарных статьях. Это требует изменения понимания инвалидности как таковой – и не только на уровне юридической науки, но и на уровне всего российского общества в целом, поскольку в международном праве и в международном сообществе нормативным признаётся социальное пониманиеинвалидности.

Социальная модель определяет причину инвалидности не в самом заболевании, как таковом, а в существующих в обществе физических, организационных и «отношенческих» барьерах, базирующихся на стереотипах и предрассудках.

Человек с инвалидностью при такой модели не является «носителем проблемы», требующим специального обучения, напротив, проблемы и барьеры в жизни такого человека создаёт общество и несовершенство общественной системы образования, не готовой в условиях общей школы соответствовать разнообразным потребностям всех учащихся.

ИНВАЛИДНОСТЬ — это эволюционирующее понятие

Иинвалидность является результатом взаимодействия, которое происходит между имеющими нарушения здоровья людьми и отношенческими и средовыми барьерами и которое мешает их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими

Конвенция о правах инвалидов
Принята Генеральной Ассамблеей ООН 13 декабря 2006 года
Вступила в силу 03 мая 2008 года
Подписана Россией 24 сентября 2008 года

Каким образом формирование и принятие социальной модели инвалидности, как основы для изменения положения людей с особенностями развития, связано с реформированием системы специального образования?

В данном случае, связь очевидна, поскольку при принятии социальной модели признаётся, что ограниченные возможности инвалидов – это результат отношения общества к их особым потребностям, а не внутреннее, присущее именно этим людям свойство или «болезнь».

Соответственно, интеграция людей с инвалидностью в общество не должна проводится по «диагностическому» признаку, быть узконаправленной на то или иное отклонение или заболевание и осуществляться в закрытых специальных учреждениях в соответствие с «болезнью». Обществу необходимо преодолеть негативные установки в отношении инвалидности, изжить их, и предоставить людям с инвалидностью равные возможности полноценного участия во всех сферах общественной активности.

Новая модель медицинской реабилитации

Новая модель медицинской реабилитации

6 марта в СГУ им. Питирима Сорокина прошла III научно-практическая конференция, посвященная биопсихосоциальной модели медицинской реабилитации в реальной клинической практике. Врачи-специалисты Северо-Запада и студенты обсудили комплексное восстановление пациента и проблемы, связанные с этим.

С приветственным словом выступил первый заместитель министра здравоохранения РК Игорь Маклаков. Он поблагодарил спикеров, пожелал плодотворной работы участникам конференции и поздравил женщин с предстоящим праздником:

— Я хочу выразить слова благодарности нашим коллегам из Санкт-Петербурга. Они любезно согласились поделиться своим опытом и знаниями по поводу медицинской реабилитации. Участники, вас ждет большая и напряженная работа, а в конце тестирование. Желаю плодотворно потрудиться и успешно сдать тест.

Главный внештатный специалист по медицинской реабилитации Министерства здравоохранения России в СЗФО Елена Мельникова отметила, что конференция уже стала традиционной:

— Мы приезжаем не в первый раз и говорим о такой важной проблеме, как медицинская реабилитация. Сейчас медицинская реабилитация переживает серьезную реорганизацию. Мы делаем реабилитацию системной и строим цикл, программу реабилитации. Для этого нужно обладать нужными компетенциями: сейчас реализуются программы переподготовки специалистов. Мы ожидаем появление новых специалистов и новых профессиональных стандартов, чтобы у нас появилась мультидисциплинарная бригада.

И.о. ректора СГУ им. Питирима Сорокина Ольга Сотникова рассказала о медицинском образовании в университете и важности взаимодействия студентов-медиков с практикующими врачами:

— Очень приятно, что в наших стенах проходит еще одна конференция медицинского направления. В среднем у нас проходит пять-шесть конференций в год, и мы очень рады, когда Министерство здравоохранения обращается к нам за организацией данных мероприятий. Вы знаете, что в нашем университете реализуются программы медицинского образования. У нас уже два выпуска по направлению «Лечебное дело», а в этом году сделали набор на «Педиатрию» за счет средств Республики Коми. Мы уделяем большое внимание медицинскому образованию, потому что знаем, насколько это важно.

Конференция началась с тестирования. Организаторы провели небольшой опрос среди специалистов, чтобы выявить какие сферы «западают», а какие полностью понятны для участников.

После тестирования начались лекции и мастер-классы. С первым докладом выступила Елена Мельникова, она рассказала об изменениях медицинской реабилитации в 2020 году, новых документах и клинических рекомендациях. По словам спикера, реабилитацию нужно оценивать с точки зрения социальных, психологических и биологических факторов. Такая модель ориентирована на восстановление жизнедеятельности. Таким образом, процесс реабилитации становится системным и прозрачным.

Елена Мельникова подчеркнула, что согласно новой модели медицинская реабилитация проходит в три этапа:

— Реабилитация должна проходить уже на первом этапе. Пациент должен поступить в больницу, и мультидисциплинарная бригада сразу начинает свою деятельность. Второй этап — стационарный. Третий этап — амбулаторный.

Спикер подчеркнула, что в России появилась «новая» врачебная специальность — врач физической и реабилитационной медицины

Также Елена Мельникова рассказала о современных технологиях реабилитации и провела мастер-класс о современных подходах к мультидисциплинарной онкореабилитации.

Доцент кафедры физических методов лечения и спортивной медицины спортивной медицины Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова Алексей Шмонин отметил, что важно составлять индивидуальную программу медицинской реабилитации. Также Алексей представил доклад об основах клинического анализа походки, а затем провел мастер-класс по разбору клинических паттернов нарушения походки.

Доцент кафедры педагогики и психологии ПСПбГМУ им. акад. И.П.Павлова Мария Мальцева поделилась исследованием роли неврачебных специалистов в составлении индивидуальной программы для реабилитации. Также Мария затронула задачи эрготерапевта в реабилитации онкобольных. Эрготерапия — восстановление социальных, бытовых, рабочих, функциональных и двигательных навыков у людей с ограниченными возможностями.

Доцент кафедры неврологии, психиатрии и специальных клинических дисциплин СГУ им. Питирима Сорокина Алекандр Стариков представил доклад о теории и практик вестибулярная реабилитация.

Завершающим выступлением стал доклад заведующей неврологическим отделением Сыктывкарской городской поликлиники №3 Елены Яковчук. Спикер рассказала о хронической ишемии мозга второй стадии у северян.

Каждый доклад сопровождался многочисленными вопросами от студентов-медиков и республиканских врачей-специалистов. Самым актуальным вопросом стал вопрос финансирования.

Медиацентр VERBUM

Фото Марка Оникула

Disability and Disabilism

Что такое инвалидность?

Всеобще принятого определения «инвалидность» не существует, хотя и было несколько попыток его разработать. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в своей Международной классификации функционирования, ограничения жизнедеятельности и здоровья (МКФ) учитывает социальные аспекты инвалидности и не рассматривает инвалидность лишь как «медицинское» или «биологическое» расстройство. ВОЗ выделяет две основные концепции: Расстройство: любую утрату или анормальное функционирование психической, физиологической или телесной структуры или функций, например, паралич или слепота. Инвалидность: любое ограничение или отсутствие (связанное с расстройством) способности осуществлять деятельность таким образом или в рамках, рассматриваемых как нормальные для человека¹.

В Конвенции ООН о правах инвалидов (2006) заявляется, что «инвалидность – это эволюционирующее понятие и что инвалидность является результатом взаимодействия, которое происходит между имеющими нарушение здоровья людьми и отношенческими и средовыми барьерами и которое мешает их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими». В соответствии со статьей 1 «К инвалидам относятся лица с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями…»². Та степень, в какой эти нарушения лишают человека возможностей, зависит от уровня барьеров, существующих в обществе.

В последнее время международные организации стали исходить из того, что инвалидность является последствием динамичного взаимоотношения между, с одной стороны, здоровьем человека и другими личными факторами (например, такими как возраст, пол, личность или уровень образования) и, с другой стороны, социальным и физическим окружением, в котором находятся люди. Этот подход называют «социальной моделью инвалидности».

Кто такие люди с инвалидностью?

По оценкам ВОЗ, более одного миллиарда людей, то есть около 15% населения Земли, имеют ту или иную форму инвалидности³ и лишь у примерно 5% эти формы инвалидности являются врожденными. 80% лиц с инвалидностью живут в развивающихся странах, согласно Программе развития ООН (ПРОООН)⁴. Всемирный банк считает, что 20% наиболее бедных людей в мире являются людьми с инвалидностью.⁵
Люди с инвалидностью считаются  самым большим меньшинством в мире, но в отличие от большинства других групп меньшинств, у этой группы всегда открытое членство: любой из нас может стать членом этой группы в любое время, в результате несчастного случая, заболевания или старения. Таким образом, инвалидность – это часть жизни человека. В подавляющем числе случаев инвалидность, как полагают, является результатом социальных, экономических или политических факторов, несчастного случая или вооруженного конфликта. Ныне существует больше факторов, которые приводят к расстройствам здоровья, в частности, загрязнение окружающей среды, ВИЧ/СПИД и наркомания. Инвалидность – это и вопрос развития, поскольку она связана с бедностью вдвойне: инвалидность может повышать риск бедности, а бедность может повышать риск инвалидности⁶. До 50% случаев инвалидности можно было бы предупреждать, и они напрямую связаны с бедностью⁷.

Группы в сообществе людей с инвалидностью могут иметь общую социально-культурную историю. Некоторые группы имеют общий язык, например, американский или французский  язык жестов, азбука Брайля или даже некоторые особые термины, которые они используют для того, чтобы обсуждать инвалидность или самих себя. У них часто имеются общие обычаи и традиции, такие как церемонии, посвященные осознанию инвалидности, и защита достоинства людей с инвалидностью. В наше время люди с инвалидностью часто рассматриваются как особая культурная группа в многообразном обществе. Культура инвалидности может признавать и чествовать людей с инвалидностью, утверждая при этом, что они необязательно трагичны, и что нельзя их принижать.

Какие вы знаете фильмы или книги, в которых фигурируют люди с инвалидностью? Создается ли в них позитивный образ инвалидности? 

Инвалидность как вопрос прав человека

Евгеника и угроза жизни 

Право на жизнь является основополагающим правом человека; однако на протяжении истории были эпохи, когда жизнь людей с инвалидностью находилась под угрозой, поскольку они рассматривались менее ценными, чем «нормальные» люди. Теория социального дарвинизма и связанное с этим евгеническое движение продвигали идею о том, что человеческий «генетический» фонд мог бы быть улучшен благодаря вмешательству человека, и это играло серьезную роль в том, что на людей с инвалидностью навешивался ярлык «людей второго сорта». Евгеника достигла своего пика в нацистской Германии, что привело к убийству более чем 200 000 людей с инвалидностью, некоторые из которых стали самыми первыми жертвами концентрационных лагерей во время Второй мировой войны⁸.8.  И хотя это движение во многом было дискредитировано, идеи и практика евгеники продолжают существовать в разных формах и поныне, в том числе это касается насильственной стерилизации и селективных абортов. Негативная евгеника – это термин, которым называют попытки разубеждать людей или мешать им воспроизводиться, поскольку их считают «неподходящими» для деторождения. С развитием медицинской науки, идеи неоевгеники находят новых сторонников. Дородовые исследования и анализ околоплодных вод предоставляют будущим родителям возможность решать «кто должен и кто не должен населять мир».

Насильственная стерилизация в Европе

Пять правозащитных групп объединились против насильственной стерилизации женщин с инвалидностью во Франции. В августе 2011 года они представили письменные комментарии⁹ Европейскому суду по правам человека по делу «Гоэр (Gauer) и другие против Франции»¹⁰, возбужденному по заявлению пяти молодых женщин с психическими расстройствами, которые были стерилизованы без их информирования или согласия. Заявители утверждали, что было нарушено их право на семейную жизнь, право на вступление в брак и на то, чтобы не подвергаться унижающему достоинство обращению и дискриминации, как это предусмотрено в Европейской конвенции о защите прав человека. Коалиция из пяти групп ожидает, что Суд примет позитивное решение и тем самым укрепит автономию женщин-инвалидов в отношении их репродуктивного здоровья. На момент подготовки данного издания решение по данному делу еще не было принято.

Право выбирать?

Движение за права людей с инвалидностью часто поднимало вопрос о «селективных абортах» или абортах с учетом нарушений эмбриона. Притом что движение за права женщин, провозглашающее ценности, свободу и самостоятельность женщин, как правило признает безусловное право женщин на аборт, тем не менее активисты, борющиеся за права людей с инвалидностью, активно выступают против селективных абортов. Они заявляют, что будущим родителям необходимо предоставить объективную и беспристрастную информацию об инвалидности и предложить поддержку. Если это будет в наличии, то вероятно, что меньше женщин решат произвести аборт в связи с отклонениями у эмбриона. Стандартные правила ООН обеспечения равных возможностей для людей с инвалидностью (1993) предусматривают признание не только их прав  на сексуальные отношения и опыт в качестве родителей, но и необходимость преодолевать предрассудки общества в этой связи. Конвенция ООН о правах инвалидов устанавливает права на то, чтобы не подвергаться пыткам и жестокому обращению, на уважение частной и семейной жизни, на создание семьи и на то, чтобы не подвергаться дискриминации по признаку инвалидности. 

Следует ли родителям разрешать производить аборт эмбриона на основании того, что у него есть нарушения развития? Что можно считать нарушением? 

Движения за права людей с инвалидностью 

Движения за права людей с инвалидностью, чей голос слышан все громче и которые все более организованы, добились ключевых изменений в парадигме – изменений от отношения к инвалидности как к личной трагедии до отношения к инвалидности как к вопросу прав человека. Деятельность таких движений в поддержку людей с инвалидностью привела к тому, что к этому вопросу относятся исходя из принципа «ничего в отношении нас без нас», и произошел сдвиг политики от медицинской модели к моделям социальным и основанным на правах человека: от «пациента» к гражданину. Основной вопрос состоит в том, что люди с инвалидностью должны обладать такими же правами, как и неинвалиды, и что дискриминация по признаку инвалидности должна быть поставлена вне закона.

Медицинская и социальная модели инвалидности

До 1970-х годов инвалиды рассматривались как люди, ставшие жертвой медицинской ошибки и обстоятельств, заслуживающих жалости. Это были основные характеристики «медицинской модели» инвалидности, в которой проблема четко ассоциировалась с человеком, и при этом исходила из того, что ее может устранить медицинское «лечение».  На фоне этой доминирующей модели основное изменение в мышлении произошло в 1960-х годах, первоначально в США, с появлением «движения за независимое проживание». Это изменение парадигмы связано с тем, что решение проблемы инвалидности отныне связывают с изменением в обществе и устранением барьеров. Такое понимание инвалидности называют «социальной моделью». Цель ставится  на устранение барьеров, продвижение позитивного отношения и обеспечение того, чтобы законы и политики поддерживали полное участие и недискриминацию. Подразумевается, что индивидуальные и коллективные проблемы, с которыми сталкиваются люди с инвалидностью, являются результатом комплексной институциональной дискриминации, которая глубоко укоренилась в нашем обществе, как сексизм или расизм. 

В наши дни во многих странах по-прежнему доминирует медицинская модель, а модель социальная еще не нашла всеобщего признания и применения. Несмотря на то, что в социальной модели внимание уделяется прежде всего социальным факторам, она может упускать из виду некоторые важнейшие индивидуальные факторы, например, боль, связанную с крайней формой инвалидности. Один активист-инвалид выразил это следующим образом: «Мы можем подчеркивать, что общество лишает нас возможности в результате своих предрассудков и неспособности удовлетворить потребности, связанные с инвалидностью; однако отрицание личного опыта инвалидности означает участие в нашем подавлении»¹³ Активисты-инвалиды признают, что социальная модель должна пойти дальше, чем просто утверждения о том, что «инвалидность создается окружающей средой». Они заявляют, что важно рассматривать людей с инвалидностью ни как пассивных жертв медицинских нарушений, ни как пассивных жертв среды. Скорее их необходимо воспринимать как активных действующих лиц, имеющих полное право обладать правами и способными самим самостоятельно жить своей собственной жизнью.

Системы социальной защиты часто препятствовали тому, чтобы люди с инвалидностью осуществляли полный контроль над своей жизнью. Однако эти системы должны, прежде всего, способствовать их активному участию  в жизни общества.  При этом это должно сочетаться с признанием того, что люди с инвалидностью имеют право на социальную поддержку, независимо от их потенциального вклада в общество. Включение людей с инвалидностью  требует также разработки политики и программ, которые ликвидировали бы барьеры и гарантировали бы осуществление гражданских, культурных, экономических, политических и социальных прав.

Равенство и недискриминация 

Большая часть обеспокоенности, связанной с правами человека в контексте инвалидности, относится к дискриминации. Люди с инвалидностью имеют право на те же права человека, что и люди, не имеющие инвалидности, однако они подвергаются прямой и косвенной дискриминации и изоляции почти во всех сферах жизни.  Это происходит либо из-за предрассудков в обществе или из-за структурных проблем в обществе, или же из-за их собственных нарушений здоровья. Это означает, что им часто нужны позитивные условия со стороны общества, для того чтобы у них были равные шансы на участие. В частности, это относится к таким областям, как доступ к информации, охране здоровья, образованию и занятости. Позитивные действия призваны продвигать представительство конкретных групп, которые традиционно страдали от дискриминации, с целью создания более равноправного общества.

Разумное приспособление

Недискриминация включает концепцию разумного приспособления, что должно быть предусмотрено для людей с инвалидностью. Разумное приспособление означает внесение, когда это нужно в конкретном случае, необходимых и подходящих модификаций и коррективов, не становящихся несоразмерным или неоправданным бременем, в целях обеспечения реализации или осуществления людьми с инвалидностью наравне с другими всех прав человека и основных свобод¹⁴.Такое разумное приспособление относится, например, к тем случаям, когда людям с инвалидностью предоставляются адаптированные решения и доступ к информации, транспорту, рабочему месту, структурам и услугам. Общая цель этого – содействовать участию человека в жизни сообщества

Инвалидность и документы  в области прав человека

Об инвалидности не говорится конкретно ни в одном из основных международных документов в области прав человека, разработанных до 1961 года, когда была принята Европейская социальная хартия – первый международный договор, который содержал конкретные положения о правах людей с инвалидностью. В дополнение к Международному биллю о правах, права людей с инвалидностью конкретно рассматриваются в следующих основных документах: 

1971  Декларация о правах умственно отсталых лиц¹⁵
1975 Декларация о правах людей с инвалидностью 
1982 Всемирная программа действий в отношении людей с инвалидностью
1983-1992 Международное десятилетие людей с инвалидностью 
1993 Стандартные правила ООН обеспечения равных возможностей людей с инвалидностью 
1993 Венская декларация о правах человека
2006 Конвенция ООН о правах инвалидов (КПИ ООН)

Разработке многих основных документов в области прав человека был придан импульс со стороны движений людей с инвалидностью. Притом что основные международные документы в области прав человека имеют значительный потенциал для продвижения и защиты прав  людей с инвалидностью, в полной мере до сих пор этот потенциал так и не был использован. Это и стало основной причиной разработки новой Конвенции ООН о правах инвалидов.

Конвенция ООН о правах инвалидов

Данная Конвенция была принята в 2006 году и является первым юридически обязывающим международным документом ООН по вопросам инвалидности, в котором излагаются те минимальные стандарты, которые обязаны соблюдать правительства для обеспечения того, чтобы люди с инвалидностью могли бы эффективно пользоваться своими гражданскими, политическими, экономическими и социальными правами. Конвенция конкретно признает инвалидность как вопрос прав человека. Притом что Конвенция не создает новых прав, она четко запрещает дискриминацию в отношении людей с инвалидностью во всех сферах жизни, в том числе в отношении гражданских прав, доступа к правосудию и права на образование, услуг здравоохранения и доступа к транспорту. Факультативный протокол к КПИ  дает возможность обращаться в Комитет КПИ со стороны отдельных лиц и групп лиц, заявляющих, что их права были нарушены государствами – сторонами Протокола¹⁶.

В Конвенции подчеркивается более высокий риск бедности среди людей с инвалидностью и делается упор на множественную дискриминацию, с которой сталкиваются меньшинства, женщины или девочки с инвалидностью. Особо важно то, что Конвенция подчеркивает уникальное обязательство активно вовлекать организации гражданского общества людей с инвалидностью в выполнение ее положений. В статье 3 Конвенции определяются главные принципы, которые служат толкованию и соблюдению Конвенции:

• Уважение присущего человеку достоинства, его личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор, и независимости лиц
• Недискриминация
• Полное и эффективное вовлечение и включение в общество
• Уважение особенностей людей с инвалидностью и их принятие в качестве компонента людского многообразия и части человечества
• Равенство возможностей
• Доступность
• Равенство мужчин и женщин
• Уважение развивающихся способностей детей с инвалидностью и уважение их права  сохранить свою индивидуальность.
   

Особое беспокойство вызывает тот факт, что в отношении людей с инвалидностью решения часто принимают другие люди. Статья 12 КПИ ООН направлена на то, чтобы исправить такой подход, признавая правоспособность людей с инвалидностью и предусматривая меры по оказанию поддержки их праву осуществлять свою правоспособность, например, ликвидируя практику назначения опекунов, которые принимают решения от имени людей с инвалидностью, и вместо этого обеспечивая им поддержку  таким образом, чтобы они могли сами принимать свои собственные решения. Соблюдение статьи 12 является предварительным условием реализации некоторых других прав, предусмотренных в Конвенции, таких как право на участие в политической жизни, доступ к правосудию или право на семью.

Совет Европы и права людей с инвалидностью

Совет Европы является ведущей правозащитной организацией в области инвалидности. В его Европейской социальной хартии (1961) содержатся конкретные положения о правах людей с инвалидностью на независимость, социальную интеграцию и участие в жизни сообщества. 

Европейская социальная хартия, статья 15 

В целях обеспечения лицам с физическими и умственными недостатками, независимо от их возраста, а также характера и причин указанных недостатков, возможности эффективно осуществлять право на независимость, социальную интеграцию и участие в жизни общества, Стороны обязуются, в частности:
1.принимать необходимые меры для обеспечения лицам с физическими и умственными недостатками необходимой ориентации, образования и профессиональной подготовки в рамках, когда это возможно, соответствующих общих систем, а когда невозможно – через специализированные государственные и частные учреждения.
2. облегчать лицам с физическими и умственными недостатками доступ к занятости с помощью любых возможных мер, поощряющих предприятия к найму и удержанию на работе таких лиц в обычной среде и, там где это невозможно, в силу их недостатков, к приспособлению условий труда к возможностям таких лиц путем создания предназначенных для них видов занятости в соответствии со степенью их физических и умственных недостатков.

В «Плане действий по продвижению прав и полного участия людей с инвалидностью в обществе: улучшение качества жизни людей с инвалидностью в Европе  на 2006–2015 годы» Совета Европы излагаются конкретные мероприятия, которые необходимо осуществить в государствах-членах в таких областях, как участие в политической и общественной жизни, образовании, охране здоровья или информационно-просветительной деятельности. В Плане действий содержится важный вклад в сквозные аспекты:  вопрос женщин и девушек с инвалидностью, детей с нарушениями развития, людей, нуждающихся в высокой степени поддержки, пожилых людей, а также людей с инвалидностью из групп меньшинств. План действий рассматривается также как политический инструмент для оказания помощи государствам-членам для осуществления на практике КПИ ООН и для координации деятельности в сфере инвалидности во всех сферах политики государств-членов Совета Европы. 

Политика и деятельность ЕС в сфере инвалидности 

На уровне Европейского Союза Европейский форум по вопросам инвалидности (ЕФИ) – европейская зонтичная организация, представляющая интересы 80 миллионов людей с инвалидностью – вместе с другими продвигала вопросы признания прав людей с инвалидностью. В результате в Амстердамском договоре есть специальная ссылка на вопросы дискриминации по признакам инвалидности, а также принята Директива ЕС о равном обращении в сфере занятости и труда, которая запрещает дискриминацию в сфере занятости по признаку инвалидности и поощряет разумное приспособление.  В статье 26 Европейской хартии об основных правах (2000) признается и уважается право людей с инвалидностью на меры, призванные обеспечить их независимость, социальную и профессиональную интеграцию и участие в жизни сообщества. В 2010 году Европейская комиссия приняла Стратегию ЕС в области инвалидности на 2010-2020 годы, направленную на повышение потенциала людей с инвалидностью таким образом, чтобы они могли в полной мере участвовать в жизни общества и в экономике Европы. 

Европейский Союз ратифицировал Конвенцию ООН о правах инвалидов, став первой региональной интеграционной организацией, которая подписала какой-либо договор в области прав человека¹⁸. Все учреждения и сотрудники ЕС призваны укреплять ценности этой Конвенции по всем направлениям политики, находящимся в их компетенции, обеспечивая координацию действий в отношении инвалидности: от транспорта до занятости и от информационно-коммуникационных технологий до развития сотрудничества. Они должны также обеспечивать доступность их зданий и их политику занятости и коммуникаций. 

Что такое дискриминация по признаку инвалидности?

Дискриминацию людей с инвалидностью можно охарактеризовать как дискриминационное, подавляющее, оскорбительное поведение, связанное с убеждением в том, что такие люди являются нижестоящими людьми по отношению к другим. Это относится к предрассудкам, стереотипам или «институциональной дискриминации» в отношении людей с инвалидностью. Основная проблема дискриминации по признаку инвалидностью (инвалидизм, известного также как эйболизм¹⁹) состоит в том, что его не так просто выявить. Во многих случаях люди не сознают, что он существует. Дискриминация прежде всего касается отношения людей: это связано не только с сознательным дискриминационным поведением, но и с тем, как люди бессознательно относятся к людям с инвалидностью. Бессознательную часть дискриминационного отношения еще труднее искоренить, чем сознательные акты дискриминации, хотя необходимо бороться с тем и другим явлением, защищая права человека.

Подавляющее большинство людей скажут, что они не против людей с инвалидностью, и это может быть и правда. Однако большинство по-прежнему не считает их равными себе и не может оценить те препятствия, которые существуют в обществе и мешают людям с инвалидностью жить «нормальной» жизнью. Например, некоторые люди используют места для стоянки, зарезервированные за для людей с инвалидностью, а в результате те бывают вынуждены вернуться домой. Дискриминация проникает во все слои общества. Сознательная дискриминация людей с инвалидностью по экономическим признакам широко распространена (например, дискриминация при найме на работу), однако и бессознательная дискриминация, проистекающая от незнания или общего отсутствия понимания, вызывает еще большую озабоченность. Это может проявляться в «позиции апартеида», то есть мнения общества о том, что инклюзивное планирование не имеет важного значения, поскольку люди с нарушениями мобильности имеют свои собственные здания и учреждения,  а также средства транспорта. Дискриминация также проявляется в широком использовании отдельных и неравных входов в общественные здания для инвалидов. Среда, в которой отсутствует дискриминация, позволила бы пожилым людям, матерям с маленькими детьми и другими временно или постоянно испытывающими нарушения, получить равный доступ к торговым центрам или иным общественным учреждениям или пространствам.

Какие места в вашем местном окружении стали бы недоступны для вас, если бы у вас появилась  инвалидность? 

Молодежь и инвалидность 

Координация деятельности в сфере инвалидности – это процесс оценки последствий для людей с инвалидностью любых запланированных действий, в том числе законодательства, политики и программ, во всех областях и на всех уровнях.²² Важно работать в направлении координации деятельности по инвалидности по всем направления молодежной работы и в отношении координации молодежи по всем вопросам инвалидности. При формулировании любой политики в центре внимания должны быть и инвалидность, и потребности молодежи. Для разработки эффективной политики необходим более высокий уровень знаний вопросов инвалидности со стороны руководителей, а также участие самих молодых людей с инвалидностью в процессе принятия решений. Это может быть достигнуто лишь благодаря более тесному партнерству между государственными учреждениями и организациями людей с инвалидностью.

Вызов здесь состоит в том, что имеется мало организаций, представляющих интересы молодых людей с инвалидностью, или которыми руководят такие молодые люди. На международном и региональном уровне наиболее активное представительство людей с инвалидностью и молодежных вопросов обеспечивает Международная федерация слабослышащих молодых людей, «Молодые голоса инвалидов — Леонард Чешайр», Сеть африканской молодежи с инвалидностью, Молодежный фонд Пинеда, Молодежная секция Всемирной федерации глухих и Молодежный комитет Европейского форума по вопросам инвалидности. 

Международная федерация слабослышащих молодых людей (IFHOHYP)

IFHOHYP – это международная НПО в поддержку национальных и региональных молодежных организаций, занимающихся слабослышащими молодыми людьми во всем мире. Федерация работает над улучшением качества жизни слабослышащих молодых людей и над продвижением равных прав для них на всех уровнях общества. IFHOHYP активно сотрудничает с Советом Европы, например, путем организации учебных сессий для слабослышащих молодых людей, а также является Консультативным советом по делам молодежи Совета Европы и участвовала в ряде мероприятий. Другие направления деятельности Федерации включают международные летние лагеря, программы подготовки, семинары и курсы английского языка для молодых людей с нарушениями слуха.

Право на образование

На протяжении десятилетий специальные школы для людей с инвалидностью рассматривались как инструмент сегрегации и подвергались критике за то, что часто уровень образования был там ниже, чем в обычных школах. Состоялось очень много дискуссий в отношении преимуществ и недостатков отдельной системы образования и специальных школ, по сравнению с основным специальным образованием в рамках общих систем образования. Каким бы ни был итог этих обсуждений, молодые люди с инвалидностью и их семьи должны иметь право выбирать между специальными и обычными школами, основываясь на конкретных потребностях ребенка. Одним из основных преимуществ инклюзивного образования является то, что интеграция учеников с инвалидностью и учеников-неинвалидов в первые годы школьного образования может помочь предупреждать предрассудки и содействовать общему включению людей с инвалидностью в общество. 

Некоторые из основных проблем, с которыми сталкиваются дети и молодые люди с ограниченными возможностями – это недоступность школьных зданий или учебных материалов, отсутствие сотрудников, подготовленных для удовлетворения конкретных потребностей, связанных с инвалидностью, а также прямая и косвенная дискриминация. Необходимо предусматривать возможности для детей и молодежи с ограниченными возможностями в школах — как инклюзивных, так и специализированных – для того, чтобы обучаться жизненным и социальным навыкам, нужным для равного участия в сфере образования, для получения поддержки со стороны сверстников и наставничества, для доступа к технологиям и доступным методологиям.
Неформальное образование и активное обучение, им обеспечиваемое, может быть более инклюзивным для людей с инвалидностью, чем формальная система образования. Учитывая ограниченные возможности в рамках специальной системы образования или социальную изоляцию, отсутствие социальных, коммуникационных навыков или владения иностранным языком шире распространено среди людей с инвалидностью, чем среди тех, кто ими не является. Эти факторы делают неформальное образование особо важным для людей с инвалидностью, поскольку они могут помочь в обретении необходимых жизненных навыков, которые могут и не воспитываться в рамках официального образования. Существует также необходимость внедрения измерения инвалидности в основные курсы обучения, путем включения таких мероприятий, которые позволят участникам установить контакт с теми измерениями, с которыми они, может быть, никогда не сталкивались раньше, или же поощрять участие молодых людей с инвалидностью в основных учебных курсах.

Проект обмена способностями 

Студенческая сеть «Эразмус» (ESN), Молодежная Агора и Европейский форум по вопросам инвалидности разработали проект «Обмен способностями» при поддержке Совета Европы, для того чтобы ESN стала доступна для инвалидов на всех уровнях своей деятельности. Данный проект, осуществлявшийся в учебный год 2009-2010, направлен на расширение числа студентов-инвалидов для обменов и для создания наилучших условий для них во время пребывания за границей. В 2010 году стартовал следующий проект с новыми партнерами. Дополнительная информация: www.exchangeability.eu.

Право на участие в общественной, политической и культурной жизни 

Участие в обществе часто рассматривается молодыми людьми с инвалидностью как ключ к их общей задаче – а именно добиться полной включенности в общество, при признании их особых потребностей и прав. Многие молодые люди с инвалидностью хотели бы участвовать в работе обычных организаций, если это представляется возможным. В обычных организациях молодые люди могут встречаться друг с другом, исходя из общих интересов. Молодые люди с инвалидностью не всегда имеют такой выбор из-за физических и психологических барьеров²³. Барьеры на пути к более широкому участию включают отсутствие структур, как на местном, так и на национальном уровне для представительства людей с инвалидностью и учета их озабоченностей. Еще один барьер – отсутствие информации. Информация о том, являются ли здания физически доступными или же есть ли структуры для слабослышащих или слепых, часто отсутствует или является недоступной. Само отсутствие информации о доступности – а иногда и страх перед недоступностью – зачастую мешает людям с инвалидностью участвовать в мероприятиях. Одним из сохраняющихся препятствий на пути к участию является самоидентификация: люди воспринимают себя как «инвалиды» или члены «меньшинства». Некоторые люди с инвалидностью не хотят рассматривать себя как меньшинство, поскольку это имеет для них негативное значение; другие рассматривают себя не как инвалидов, а как членов особых языковых и культурных меньшинств. С точки зрения политического участия, право участвовать в выборах не предоставляется многим людям с инвалидностью, лишенным правоспособности, или же сами процедуры голосования являются недоступными. 

Когда речь идет об участии и включении людей с инвалидностью в жизнь общества, важнейшую роль в повышении уровня информированности о правах людей с инвалидностью и в изменении отношения к ним играют СМИ. В средствах массовой информации их часто описывают с крайних позиций: или же это бедные люди, заслуживающие жалости, или же их представляют как героев, которые осмеливаются жить. Такая подача лишь сохраняет стереотипы в отношении людей с инвалидностью и не учитывает, что они представляют собой группу, которая столь же интересна и многообразна, как и любая другая группа в обществе.

Без барьеров, без границ 

Брошюра SALTO «Без барьеров, без границ»²⁴  посвящена тому, как реализовывать международные проекты для молодежи с инвалидностью и без инвалидности. В ней излагаются конкретные советы и руководящие принципы для молодежных работников и организаторов проекта, в частности, в отношении того, как взаимодействовать с людьми с разными формами инвалидности, как финансировать молодежные проекты или как организовывать для них учебные курсы.
www.salto-youth.net/rc/inclusion

Примечания 

1 www.un.org/esa/socdev/enable/dis50y10.htm
2  Примечание: термин «дефект» (handicap) уже не рассматривается как подходящий или как соответствующий современному пониманию инвалидности. Предпочтения в отношении терминологии об инвалидах и в разных географических регионах могут различаться. Необходимо как можно больше уважать индивидуальные пожелания самих лиц с ограниченными возможностями.
3 ВОЗ, «Бюллетень по вопросам инвалидности и здоровья» № 352, 2011: www.who.int/mediacentre/factsheets/fs352/en/index.html
4  Организация Объединенных Наций, 2008, «Координация вопросов инвалидности в повестке дня развития (E/ CN.5/2008/6)»: www.un.org/disabilities/documents/reports/e-cn5-2008-6.doc
5 ООН, 2006, «Некоторые факты об инвалидах», Международная конвенция о правах инвалидов:  wwww.un.org/disabilities/convention/pdfs/factsheet.pdf
6ВОЗ, «Всемирный доклад об инвалидности», 2011: www.who.int/disabilities/world_report/2011/report/en
7 Департамент международного развития (DFID) 2000, «Инвалидность, бедность и развитие», DFID, Соединенное Королевство. 
8 МакКи Барбара, Инвалиды и холокост: преследование инвалидов, 2004:www.eastrenfrewshire.gov.uk/holocaust/holocaust_remembrance_2004_-_other_victims/holocaust_remembrance_2004_-_disabled___the_holocaust.htm
9 Письменные комментарии, представленные совместно Центром репродуктивных прав, Европейским форумом по вопросам инвалидности, Международным центром по юридической защите прав человека (Interights), Международным альянсом по вопросам инвалидности, Центром в поддержку лиц с умственными расстройствами, 16 августа 2011 года:  http://mdac.info/sites/mdac.info/files/Gauer%20v%20%20France_Submission_ECHR_FINAL.pdf
10 Европейский суд по правам человека, «Бюллетень – репродуктивные права», 2011: 
www.echr.coe.int/NR/rdonlyres/4B7D24F7-F9EF-4749-B16B-68E650B95C5A/0/FICHES_droits_procr%C3%A9ation_EN.pdf
11 Департамент ООН по экономическим и социальным вопросам и анализу политики, 1994
12 Оливер Майкл, Понимание инвалидности: от теории к практике, 1996, Макмиллан: Бэсингсток.
13  Моррис Дженни, Гордость против предрассудков: изменение отношения к инвалидности, 1991, Уименс пресс: Лондон. 
14 Пособие для парламентариев, № 14, 2007, «От отчуждения к равенству: соблюдение прав инвалидов», ООН и Межпарламентский союз:  www.un.org/disabilities/default.asp?id=212
15  Термин «умственно отсталый» больше не используется и не соответствует современному пониманию инвалидности. 
16 www.ohchr.org/EN/HRBodies/CRPD/Pages/CRPDIndex.aspx
17 www.internationaldisabilityalliance.org  
18 Пресс-релиз Европейского форума по вопросам инвалидности, 4 января 2011 года:  www.edf-feph.org/Page_Generale.asp?DocID=13855&thebloc=26586  
19 Примечание: Некоторые эксперты и исследователи предпочитают термин «эйболизм», поскольку он относится не только к инвалидности, но и к созданию возможностей, что всегда связано с инвалидностью. 
20 www.simonstevens.com
21 Встреча высокого уровня ООН по вопросам молодежи, «Молодежь с инвалиднлстью», Бюллетень: http://social.un.org/youthyear/docs/Fact%20sheet%20youth%20with%20disabilities.pdf
22  Кэрол Миллер и Билл Альберт, «Координация инвалидности в развитии: уроки гендерной координации», 2005:  www.dfid.gov.uk/r4d/PDF/Outputs/Disability/RedPov_gender.pdfp
23 «Молодежь и инвалиды: повседневные вызовы равенству», Публикация Молодежного комитета EDF, 2009: www.edf-feph.org/Page.asp?docid=18486&langue=EN
24 «Без барьеров, без границ», Документационный центр по вопросам интеграции SALTO-YOUTH, 2008: 
www.salto-youth.net/downloads/4-17-913/NoBarriersNoBorders.pdf

Инклюзивное образование как современная модель образования

Современный мир переживает коренную смену подходов к образованию и к
социокультурной полити­ке в целом. Это обусловлено переориентацией общест­ва на
развитие и формирование личностных качеств человека. Для XXI столетия
характерно понимание, что только самореализация личности является основ­ной
целью любого социального развития. Эти измене­ния в общественном сознании
вызвали появление но­вой парадигмы образования, которая опирается на подходы и
понятия, выработанные современной прак­тикой. К ним можно отнести, в частности,
понятие «инклюзивное образование».

ЮНЕСКО дала наиболее универсальное определе­ние инклюзивного образования как
целостного фено­мена, предполагающего равный доступ к качественно­му
образованию всех детей без исключения [2]. Оно базируется, на наш взгляд, на
гуманизме, развитии ин­теллекта и творческих способностей, балансе
интел­лектуальных, этнических, эмоциональных и физиоло­гических компонентов
личности.

В процессе исторического развития образователь­ная система детей с
ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) прошла путь от изоляции до
инклю­зии. Историю обучения детей с особенностями разви­тия в школе можно
условно разбить на следующие этапы. С начала до середины 60-х годов ХХ века —
«медицинская модель», которая вела к изоляции лю­дей с ОВЗ. С середины 60-х до
середины 80-х годов — «модель нормализации», интегрирующая людей с ОВЗ в
общественную жизнь. С середины 80-х годов ХХ века до настоящего времени —
«модель включе­ния», т.е. инклюзия [6].

Инклюзивное образование в России находится в стадии формирования, поэтому
для нашей страны за­дача налаживания системы инклюзивного образова­ния требует
решения на государственном уровне. Именно инклюзивное образование обеспечит
детям с особыми образовательными потребностями равные с их здоровыми
сверстниками возможности развития, необходимого для максимальной адаптации и
полно­ценной интеграции в общество.

Каждый одиннадцатый житель России имеет ту или иную форму инвалидности [1].
Это 13 миллионов человек с особенностями физического, психического или
интеллектуального развития различной степени: врожденные или приобретенные в
течение жизни на­рушения опорно-двигательного аппарата, зрения, слу­ха,
состояния психики, умственного развития. Они нуждаются в специально
приспособленных условиях жизни и зачастую требуют посторонней помощи [4].

Инклюзия признана более развитой, гуманной и эффективной системой
образования не только детей с особыми образовательными потребностями, но и
здо­ровых детей. Инклюзия дает право на образование каждому независимо от
соответствия или несоответ­ствия критериям школьной системы. Школа выпол­няет
не только образовательные функции, но и явля­ется основной сферой
жизнедеятельности ребенка. Через уважение и принятие индивидуальности каж­дого
из них происходит формирование личности, имеющей свою собственную
образовательную траек­торию. Ученики в школе находятся в коллективе, учатся
взаимодействовать друг с другом, выстраивать взаимоотношения, совместно с
учителем творчески решать образовательные проблемы. Можно с уверен­ностью
сказать, что инклюзивное образование расши­ряет личностные возможности всех
детей, помогает выработать такие качества, как гуманность, толерант­ность,
готовность к помощи. Инклюзивное образова­ние является принципиально новой
системой, где ученики и педагоги работают над общей целью — до­ступным и
качественным образованием для всех без исключения детей [5].

Анализ исследований по проблеме инклюзивного образования позволяет отметить,
следующие принци­пы инклюзии:

• признание равной ценности для общества всех уче­ников и педагогов;
• повышение степени участия учеников в культур­ной жизни местных школ и
  одновременное уменьше­ние уровня изолированности части учащихся от
  обще­школьной жизни;
• реструктурирование методики работы в школе та­ким образом, чтобы она могла
  полностью отвечать раз­нообразным потребностям всех учеников, проживаю­щих
  рядом со школой;
• устранение барьеров на пути получения знаний и полноценного участия в
  школьной жизни для всех учеников, а не только для тех, кто имеет инвалидность
  или относится к тем, у кого есть особые образователь­ные потребности;
• анализ и изучение попыток преодоления барьеров и улучшения доступности школ
  для отдельных учени­ков, проведение реформ и изменений, направленных на благо
  всех учеников школы в целом;
• различия между учениками — это ресурсы, способ­ствующие педагогическому
  процессу, а не препятст­вия, которые необходимо преодолевать;
• признание права учеников на получение образова­ния в школах, расположенных
  по месту жительства;
• улучшение ситуации в школах в целом, как для учеников, так и для
  педагогов;
• признание роли школ не только в повышении ака­демических показателей
  учащихся, но и в развитии об­щественных ценностей;
• развитие отношений поддержки и сотрудничества между школами и местными
  сообществами; призна­ние инклюзии в образовании как одного из аспектов инклюзии
  в обществе [3].

Суть данных принципов — в доступности школь­ного образования для всех детей,
проживающих рядом со школой. Должен быть обеспечен физический до­ступ учеников
с ограниченными возможностями здо­ровья в школы — транспорт, пандусы,
подъемники.

Необходимо составить такую структуру учебной про­граммы, чтобы она была
наиболее мобильной, а разно­образие образовательных методик позволяло
удовле­творить потребности всех учеников. Особое значение имеет внеклассная
деятельность, формирующая из ученика личность независимо от его возможностей
здоровья и развития. Инклюзия — не ущемление прав здоровых учеников в пользу
детей с инвалидностью, а следующая ступень развития общества, когда
образо­вание становится реальным правом для всех.

В основе инклюзивного образования заложена по­зиция, согласно которой не
дети созданы для школы, а школа создана для детей, т.е. школа должна учитывать
потребности детей, а не дети должны подходить под те или иные рамки, которые
установила школа. До этого было интегрированное образование, которое
закрепле­но в Стандартных правилах, и процесс обучения детей-инвалидов в
обычных школах назывался «интегриро­ванным образованием». Но сообществу
инвалидов, ро­дителям детей-инвалидов не очень-то нравилось инте­грированное
образование. Потому что оно, скорее, под­разумевало: есть человек больной, он
другой, не такой, как все, и есть общество, нормальное, и этого больного
человека нужно как-то интегрировать в это нормаль­ное общество. Тогда как
инклюзивное образование го­ворит, что мы все здесь разные, и каждый по-своему
особенный, но все мы принадлежим к этому конкрет­ному сообществу. И все дети —
одаренные, плохо вла­деющие русским языком или инвалиды, — которые жи­вут на
определенной территории, имеют право идти в ту или иную школу. Все они —
Дети.

Уже можно говорить, что переход к совместному обучению детей разных
категорий в России имеет пра­вовую основу. К сожалению, большинство позитив­ных
моментов, представленных в законах, остаются до сих пор лишь на бумаге. Как и
во многих прогрессив­ных законодательных актах, практически отсутствует
механизм реализации, претворения их в жизнь. По этой же причине в обществе
имеет место предвзятое отношение к инклюзивному образованию. В ряде слу­чаев
оно связано с материально-технической неподго­товленностью учреждений системы
общего образова­ния к обучению в них детей с отклонениями в разви­тии, для
которых необходимы меньшие по наполняе­мости классы (от 6 до 12 человек),
адаптированные к их особым психофизическим возможностям учебные программы,
специальное дидактическое, коррекцион-но-развивающее оборудование, иногда
наставник, ко­торый был бы закреплен за ребенком и оказывал ему помощь на
занятиях. Кроме того, штат образователь­ных учреждений должен быть достаточно
укомплекто­ван высококвалифицированными кадрами, что спо­собствовало бы более
полному удовлетворению по­требностей в образовании и социальной интеграции
детей и подростков с отклонениями в развитии, опти­мальной реализации программ
социально-психологи­ческого и медицинского сопровождения.

Таким образом, проблема инклюзивного образова­ния сложна, дискуссионна, но
главное — она является действительно социальной, так как в ходе ее решения
затрагиваются интересы колоссального числа людей. Общество должно предоставить
любому человеку пра­во выбора вида образования в зависимости от его ин­тересов,
потребностей, возможностей. Должна быть обеспечена, по Л. Ионину, широта
предложения в об­ласти образования [1]. Несомненно, что трудностей тем больше,
чем сложнее структура общества, чем яр­че выражены социальная дифференциация и
социаль­ная стратификация. Без грамотного решения данной проблемы, без
устранения практик ущемления кон­ституционных прав людей с отклонениями в
развитии, унижения их достоинства, проявлений социальной дискриминации Россия
не станет цивилизованным го­сударством.

Использование медицинских моделей в психологии

Медицинская модель — это «набор процедур, которым обучены все врачи». Психиатр Р.Д. Лэйнг ввел этот термин в книгу «Политика семьи и другие очерки » (1971).

Школа мысли медицинской модели состоит в том, что психические расстройства считаются продуктом физиологических факторов. Медицинская модель, которая используется более широко психиатрами, чем психологами, рассматривает психические расстройства как физические заболевания, при этом для лечения часто используются лекарства.

Сторонники медицинской модели обычно считают симптомы явными признаками внутреннего физического расстройства. Они считают, что если симптомы связаны, это можно охарактеризовать как синдром.

Предположения для медицинской модели

Биологический подход медицинской модели фокусируется на генетике, нейротрансмиттерах, нейрофизиологии, нейроанатомии и так далее. Психопатология утверждает, что расстройства имеют органическую или физическую причину. Подход предполагает, что психические состояния связаны с физической структурой и функционированием мозга.

Симптомы психических заболеваний, например галлюцинации, можно разделить на синдромы, вызванные болезнью. Эти симптомы позволяют психиатру поставить диагноз и назначить лечение.

Использование лекарств в лечении

Согласно медицинской модели, психическое заболевание следует лечить частично как заболевание. Это лечение, как правило, с использованием рецептурных лекарств.

Лекарства от психических заболеваний меняют химию мозга.В большинстве случаев эти лекарства добавляют или изменяют химическое вещество, которое вызывает проблемы с настроением, восприятием, беспокойством или другими проблемами. В правильной дозировке лекарства могут иметь очень положительное влияние на функционирование.

Химия мозга при тревожных расстройствах

Исследования показали, что у людей, страдающих тревожными расстройствами, в том числе фобиями, есть проблемы с регуляцией уровня серотонина в мозгу. Серотонин — это химическое вещество, которое действует как нейромедиатор.Нейротрансмиттеры модулируют сигналы между нейронами и другими клетками. Серотонин действует в головном мозге и, помимо прочего, регулирует настроение.

Слишком высокий или слишком низкий уровень серотонина может вызвать как депрессию, так и беспокойство. Следовательно, фобии часто лечат классом антидепрессантов, известным как селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС).

Обычно серотонин высвобождается из нервной клетки в синаптическую щель между клетками. Это распознается второй нервной клеткой, которая затем передает сигнал в мозг.Затем серотонин повторно захватывается первой нервной клеткой.

СИОЗС предотвращает реабсорбцию части серотонина. Он остается в синаптической щели, чтобы дополнительно стимулировать вторую нервную клетку. СИОЗС — не единственные лекарства, используемые при лечении фобий, но они одни из самых эффективных.

Медицинская модель — лечение психических расстройств

Медицинская модель психического заболевания рассматривает психические расстройства так же, как сломанную руку, то есть считается, что существует физическая причина.Эта модель была принята психиатрами, а не психологами.

Сторонники медицинской модели, следовательно, считают симптомы внешними признаками внутреннего физического расстройства и полагают, что если симптомы сгруппированы вместе и классифицированы в «синдром», то в конечном итоге может быть обнаружена истинная причина и назначено соответствующее физическое лечение.

Что здесь происходит? Врач оценивает поведение пациента, как правило, в ходе клинического собеседования после того, как родственник или терапевт попросил его провести оценку.

Врач будет судить о том, что «пациент» демонстрирует ненормальное поведение, задавая вопросы и наблюдая за пациентом.

Решение также будет в значительной степени зависеть от того, что говорят родственники и другие лица, находящиеся рядом с пациентом, и от контекста — более вероятно, что психическое заболевание будет диагностировано в психиатрической больнице?

В психиатрии психиатр должен уметь достоверно и надежно диагностировать различные психические заболевания.
Первой систематической попыткой сделать это был Эмиль Крепелин, опубликовавший первый признанный учебник по психиатрии в 1883 году.

Крепелин утверждал, что определенные группы симптомов встречаются вместе достаточно часто, чтобы их можно было назвать болезнью. Он рассматривал каждое психическое заболевание как отдельный тип и намеревался описать его происхождение, симптомы, течение и исходы.

Работа Крепелина является основой современных систем классификации. Двумя наиболее важными являются:

На основании диагноза психиатр назначит лечение, например, лекарственные препараты, психохирургию или электросудорожную терапию.Однако с 1970-х годов психиатры преимущественно лечили психические заболевания с помощью наркотиков.

Однако исследования показали, что диагностика не является надежным инструментом. Розенхан (1973) провел эксперимент, цель которого заключалась в том, чтобы выяснить, могут ли психиатры достоверно отличить психически больных людей от тех, кто не болен.

Исследование состоит из двух условий, в одном из которых больница была проинформирована о том, что будут приходить пациенты, которые на самом деле не являются психически больными, хотя на самом деле пациенты вообще не направлялись.В этом состоянии психиатры диагностировали психическое заболевание только у 41 пациента из 193, тогда как на самом деле все пациенты были психически больными.

В других условиях 8 человек должны были явиться в больницу, что они слышат шум в своей голове. Как только ими управляли, они вели себя нормально. Врачи в этом состоянии по-прежнему классифицировали этих пациентов как душевнобольных, страдающих дремлющей шизофренией.

Розенхан пришел к выводу, что ни один психиатр не может легко отличить нормальное от безумного.Хотя Розенхан предоставил очень точный отчет о диагнозах пациентов, Розенхан подвергся критике за то, что обманул больницу за то, что она утверждала, что отправляли нормальных пациентов, хотя на самом деле никого не отправляли.

Фильм , который пролетал над гнездом кукушек , демонстрирует, как наркотики раздают, как умные, просто для того, чтобы успокоить пациентов.

Отметьте также в фильме, что один и тот же тип лекарственного средства назначается каждому пациенту без учета его истории болезни или симптомов; цель состоит в том, чтобы просто накачать их наркотиками до глазных яблок, чтобы они заткнулись!

Основными препаратами, используемыми в лечении депрессии, , тревоги и ОКР, являются ингибиторы моноаминоксидазы (ИМАО), трициклические антидепрессанты и селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС).

Антипсихотические препараты можно использовать для лечения шизофрении путем блокирования рецепторов d2 (дофамина). Есть разные поколения
антипсихотики:

Электроконвульсивная терапия (ЭСТ) началась в 1930-х годах после того, как было замечено, что когда коров поражают электрическим током, у них возникают судороги, как при эпилептическом шоке.

Идея была экстраполирована на людей в качестве лечения шизофрении на теоретической основе, что ни у кого не может быть шизофрении и эпилепсии одновременно, поэтому, если эпилепсия вызвана электрическим током, симптомы шизофрении будут подавлены!

ЭСТ исторически использовалась, но в основном от нее отказались как от лечения шизофрении после открытия антипсихотических препаратов в 1950-х годах, но недавно она была повторно введена в США.

В Великобритании использование ЭСТ не рекомендуется NICE, за исключением очень особых случаев (в основном при кататонической шизофрении). Однако иногда его используют как последнее средство для лечения тяжелой депрессии.

ЭСТ может быть односторонним (электроды на одном виске) или двусторонним (электроды на обоих висках).
храмы).

Процедура для введения ЭСТ включает в себя пациента, получающего анестетик короткого действия и миорелаксант до того, как разряд будет
управляемый.Также вводится кислород. Небольшой ток (около 0,6 ампер) прошел через мозг в течение примерно полсекунды. Возникший приступ длится около минуты. ЭСТ обычно назначают три раза в неделю на срок до 5 недель.

ECT следует использовать только тогда, когда ничего не помогает! Многие утверждают, что это достаточное оправдание для его использования, особенно если оно предотвращает самоубийство. ЭСТ обычно применяется у пациентов с тяжелой депрессией, для которых психотерапия и лекарства оказались неэффективными.

Может также использоваться для тех, кто страдает шизофренией и маниакальной депрессией. Однако Sackheim et al. (1993) обнаружили высокий уровень рецидивов в течение года, что позволяет предположить, что облегчение было временным, а не лечением.

Есть много критиков этой экстремальной формы лечения, особенно ее неконтролируемого и необоснованного использования во многих крупных психиатрических учреждениях с персоналом, где ее можно использовать просто для того, чтобы сделать пациентов послушными и управляемыми или в качестве наказания (Breggin, 1979).

Побочные эффекты ECT включают нарушение речи и памяти, а также потерю самооценки из-за невозможности запоминать важные личные факты или выполнять рутинные задачи.

ЭСТ — противоречивый метод лечения, не в последнюю очередь потому, что люди, которые его применяют, до сих пор не знают, как оно работает — сравнение было проведено с ударами ногой по телевизору, чтобы заставить его работать.

Об этике использования ЭСТ ведутся споры, прежде всего потому, что это часто происходит без согласия человека, и мы не знаем, как это работает!

Существует три теории относительно того, как может работать ЭСТ. :

1. Шок буквально выводит человека из состояния болезни, поскольку он рассматривается как наказание за ненадлежащее поведение.
2. Биохимические изменения происходят в мозге после ударов, которые стимулируют определенные нейротрансмиттеры.
3. Связанная с этим потеря памяти после шока позволяет человеку начать все заново. Они буквально забывают, что были в депрессии или страдали шизофренией.

Психохирургия

В качестве последнего результата, когда лекарства и ЭСТ явно не помогли, возможна психохирургия. Это в основном включает в себя либо перерезание нервных волокон головного мозга, либо сжигание частей нервов, которые, как считается, вовлечены в заболевание (когда пациент находится в сознании).

Самая распространенная форма психохирургии — префронтальная лоботомия.

К сожалению, эти операции имеют неприятную тенденцию оставлять пациента в вегетативном состоянии или «оцепеневать» с неподвижным характером, шаркающими движениями и т. Д. Из-за их неточности. Мониз «открыла» лоботомию в 1935 году после того, как успешно вырвала кусочки мозга шимпанзе.

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что его революционное обращение не было таким совершенным; в 1944 году довольно недовольный пациент назвал его имя на улице и выстрелил ему в позвоночник, парализовав его на всю жизнь! В качестве утешения он получил Нобелевскую премию за вклад в науку в 1949 году.

Хирургия используется только в крайнем случае, когда пациент не реагирует на другие формы лечения и его заболевание очень серьезное. Это связано с тем, что все операции сопряжены с риском, а последствия нейрохирургии могут быть непредсказуемыми. Кроме того, пациенту может не быть пользы, а последствия необратимы.

Психохирургия почти не использовалась для лечения шизофрении с начала 1970-х годов, когда ее заменили
медикаментозное лечение.

Существует четыре основных типа лоботомии. :

BBC Radio 4: The Lobotomists.Эта программа рассказывает о трех ключевых фигурах странной истории лоботомии — и впервые подробно исследует популярность лоботомии в Великобритании.

Оценка медицинской модели

Сильные стороны :

• Она рассматривается как объективная, поскольку основана на зрелой биологической науке.

• Он помог понять причины некоторых состояний, таких как GPI и болезнь Альцгеймера, органическое заболевание, вызывающее замешательство у пожилых людей.

• Лечение быстрое и, по сравнению с альтернативами, дешевое и простое в применении. Он оказался эффективным в борьбе с серьезными психическими заболеваниями, такими как шизофрения, позволяя пациентам, которым в противном случае пришлось бы оставаться в больнице, жить дома.

• Знак болезни уменьшил страх людей с психическими расстройствами. Исторически сложилось так, что они были одержимы злыми духами или дьяволом — особенно женщинами, которых сжигали как ведьм!

Слабые стороны:

• Миф о химическом дисбалансе: психиатрические препараты часто прописывались пациентам на том основании, что они излечивают «химический дисбаланс».

Хотя ученые проверяли действительность теории химического дисбаланса более 40 лет — и несмотря на буквально тысячи исследований — до сих пор нет ни одного прямого доказательства, подтверждающего правильность теории.

• Лечение имеет серьезные побочные эффекты, например, ЭСТ может вызвать потерю памяти, и они не всегда эффективны. Наркотики могут не «вылечить» заболевание, а просто действовать как химическая смирительная рубашка.

• Неспособность найти убедительные физические причины большинства психических заболеваний должна поставить под сомнение достоверность медицинской модели, например, аффективные расстройства и неврозы.По этой причине многие психические расстройства называют «функциональными».

Контрольный пример — шизофрения, но даже здесь генетические или нейрохимические объяснения неубедительны. Таким образом, медицинская модель сосредоточена на физических причинах и в значительной степени игнорирует экологические или психологические причины.

• Есть также этические проблемы при наложении ярлыка на кого-то психически больного — Сас говорит, что, помимо выявленных заболеваний мозга, большинство так называемых психических расстройств на самом деле являются жизненными проблемами.Маркировка может привести к дискриминации и потере прав.

• Медицинская модель оказала наибольшее влияние на определение способа лечения психически больных людей, но большинство психологов сказали бы, что в лучшем случае она дает лишь частичное объяснение и может быть даже совершенно неуместным.

• Нет никаких известных биологических причин каких-либо психических расстройств, кроме деменции и некоторых редких хромосомных нарушений. Следовательно, не существует биологических тестов, таких как анализы крови или сканирование мозга, которые можно было бы использовать для получения независимых объективных данных в поддержку любого психиатрического диагноза.Нажмите здесь для дополнительной информации.

• Надежность диагностики психических расстройств не улучшилась за 30 лет (Aboraya et al., 2006).

• Руководства по психиатрической диагностике, такие как DSM и ICD (глава 5), не являются произведениями объективной науки, а скорее произведениями культуры, поскольку они в значительной степени были разработаны на основе клинического консенсуса и голосования.

Таким образом, их валидность и клиническая полезность весьма сомнительны, однако их влияние способствовало обширной медикализации человеческого опыта.Щелкните здесь для получения дополнительной информации

Ссылки на стиль APA

Аборая, А., Ранкин, Э., Франция, К., Эль-Миссири, А., и Джон, К. (2006). Еще раз о надежности психиатрического диагноза: Руководство клинициста по повышению надежности психиатрического диагноза. Psychiatry (Edgmont), 3 (1), 41.

Американская психиатрическая ассоциация. (2013). Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM-5®) .Американский психиатрический паб.

Бреггин П. Р. (1979). Электрошок, его воздействие на мозг . Нью-Йорк: Издательство Springer.

Всемирная организация здравоохранения. (1992). Классификация психических и поведенческих расстройств МКБ-10: клинические описания и диагностические рекомендации . Женева: Всемирная организация здравоохранения.

Мониш, Э. (1935). Angiomes cérébraux. Важность серебряной ангиографии в диагностике. Бык. Акад. Méd.(Париж) , 3, 113.

Розенхан Д. Л. (1973). О том, чтобы оставаться в здравом уме в безумных местах. Наука, 179 (4070) , 250-258.

Ван Путтен Т., Мэй П. Р., Мардер С. Р. и Виттманн Л. А. (1981). Субъективная реакция на антипсихотические препараты. Архив общей психиатрии, 38 (2) , 187-190.

Как ссылаться на эту статью:

Как ссылаться на эту статью:

McLeod, S. A. (2018, 5 августа). Медицинская модель .Просто психология. https://www.simplypsychology.org/medical-model.html

сообщить об этом объявлении

Социальные и медицинские модели инвалидности и психического здоровья: эволюция и обновление

За последние 6 десятилетий было опубликовано множество комментариев, как изнутри, так и за ее пределами медицинское сообщество подвергло критике характеристику медицины и лечение психических заболеваний и инвалидности. В этих критических замечаниях часто упоминается «медицинская модель» — термин, имеющий множество значений, но почти всегда использовавшийся уничижительно.Среди видных критиков были ученые-инвалиды и самообороны, которые выступили с нападками на так называемую «медицинскую модель» и поддержали альтернативную «социальную модель», которая характеризует инвалидность как продукт некомпетентного и угнетающего общества, а не индивидуальную или медицинскую проблему. .

Термины «социальная модель» и «медицинская модель» часто использовались для выделения противоположных взглядов на инвалидность, но историческое исследование их происхождения и меняющихся значений практически не проводилось. ¹ В результате клиницисты имели ограниченный доступ к информации о том, что эти концепции значат для пациентов, что затрудняло адекватный ответ на поднимаемые ими проблемы. Для врачей полное принятие взглядов на социальные модели потребует политического участия и большего внимания к социальным, а не индивидуальным проблемам. Даже если большинство врачей не берут на себя эти роли, повышенная осведомленность о перспективах инвалидности и знакомство с критикой медицинской модели может помочь им определить новые способы улучшения ухода за своими пациентами, а также расширить возможности и поддержку для клинических стажеров и коллег с ограниченными возможностями. .

Критика медицинской модели зародилась в психиатрической литературе и принимала различные формы с тех пор, как психиатр Томас Сас изобрел ее в середине 1950-х годов. ² Одна из версий, антиредукционистская точка зрения, оплакивала тенденцию медицины сводить болезнь и инвалидность к физико-химическим факторам. Этот жанр критики был популярен среди медицинских работников, которые призывали к реформированию медицинской практики, чтобы клиницисты стали более чувствительными к сложным психосоциальным аспектам здоровья и болезни.

Митинг самозащитников инвалидов в Сан-Франциско, Калифорния, в 1973 году, за усиление государственной и социальной поддержки и прекращение притеснения людей с ограниченными возможностями. Это изображение перепечатано с разрешения Энтони Туслера, AboutDisability.

Изображение любезно предоставлено Энтони Туслером

Второй штамм эксклюзионистов, первоначально поддержанный Сасом, стремился не к реформированию медицины, а к исключению определенных областей из сферы медицинского надзора. Сторонники эксклюзивистских взглядов утверждали, что медицинское вмешательство в определенных сферах, таких как психическое здоровье и инвалидность, является стигматизирующим или репрессивным.Некоторые полагали, что эти проблемы требуют социальной реформы, а не индивидуального подхода.

Большинство врачей считают антиредукционистскую критику медицины более приемлемой, чем призывы к исключению, потому что антиредукционистские реформы не ставят под сомнение фундаментальную ценность медицины в лечении людей с психическими заболеваниями и инвалидностью. Одним из видных сторонников антиредукционистской точки зрения в 1970-х годах был психиатр Джордж Энгель. Он взял медицинскую модель, призвав отойти от редуктивных естественнонаучных подходов к альтернативной «биопсихосоциальной модели».Энгель отличал свою точку зрения от Саса и других «исключающих» (термин Энгеля), утверждая, что психическое заболевание является болезнью и что его биологические причины не следует игнорировать. ³ В то же время Энгель предположил, что медицина требует более тонкого взгляда на болезнь, который включает признание психосоциальных проблем наряду с физиохимией. ⁴ Биопсихосоциальная модель Энгеля сохранила доминирующую роль для врачей, в то же время призывая их выходить за рамки лабораторных исследований и учитывать социальное окружение пациента.

Хотя Энгель конкретно не рассматривал инвалидность, его биопсихосоциальная модель оказала большое влияние на клиницистов, специализирующихся в этой области. Антиредукционистская форма критики медицинских моделей была широко представлена ​​в классификации инвалидности Всемирной организации здравоохранения, опубликованной в 1980 году (после обновления: www.who.int/classifications/icf/en). Подобные аргументы были также поддержаны в других связанных со здоровьем книгах того периода, в том числе Генетические расстройства и врожденные дефекты в семьях и обществе (1984), в которых были представлены главы о медицинских, этических и социальных аспектах инвалидности, написанные врачами, пациентами. адвокаты и духовенство.На этих форумах врачи признавали критику медицинской модели и принимали советы извне о том, как сделать медицину более чувствительной к психосоциальным аспектам инвалидности. Однако это было сделано, не подвергая сомнению медицинский взгляд на инвалидность как на проблему, которую можно определить и лечить клинически.

Вне медицины в 1970-х годах клинические психологи и социологи — под влиянием Саса — взяли и расширили эксклюзивные взгляды, применив этот штамм критики медицинских моделей к психическим заболеваниям, поведению и умственным недостаткам.Клинический психолог Джордж Олби был ярым критиком психиатрических подходов к психическому здоровью, которые, как он утверждал, неуместно патологизировали «проблемы жизни» людей. ⁵ Точно так же клинический психолог Вольф Вольфенсбергер подверг критике применение медицинской модели к интеллекту и поведению. Олби и Вольфенсбергер призвали к альтернативным подходам, которые исключили бы эти проблемы из сферы медицинского надзора и сосредоточились на реформировании социальных институтов, чтобы они в большей степени поддерживали индивидуальные различия.К сожалению, взгляды обоих мужчин вызвали насмешки со стороны многих их коллег-медиков, а их точки зрения оставались малоизвестными врачами.

Социологи Эрвинг Гоффман и Кеннет Ирвинг Зола также приняли исключительный вид критики медицинских моделей, подчеркнув изоляцию, стигматизацию и медикализацию девиантного поведения. ^{6 , 7} Зола также помог адаптировать исключительный взгляд Саса на психические заболевания, чтобы стимулировать новые взгляды на физические недостатки как на социальную, а не медицинскую проблему.Поступая таким образом, Зола, который идентифицировал себя как имеющий физическую инвалидность, в 1980-х внес свой вклад в растущее американское движение в защиту интересов людей с ограниченными возможностями. ⁷

В то же время британский ученый Майкл Оливер принял исключительную направленность критики медицинской модели в своей формулировке социальной модели инвалидности. ⁸ Социальная модель утверждала, что инвалидность — это статус, навязанный людям с различными формами нарушений, и поэтому инвалидность является политической проблемой, а не здоровьем.Сторонники социальной модели считали, что медицинская модель рассматривает личные нарушения как единственную причину инвалидности, что делает тело человека подходящей целью для вмешательства. Оливер утверждал, что инвалидность отличается от нарушения, а, напротив, является продуктом неприспособленного общества. С точки зрения социальной модели, внимание медицины к лечению нарушений подтвердило широко распространенное представление об инвалидности как об индивидуальной трагедии, а не как результат угнетающих социальных представлений и договоренностей.Сторонники социальной модели предложили один из способов борьбы с угнетением — исключить инвалидность из-под контроля со стороны врачей.

Конечно, каждому иногда требуется медицинская помощь, а людям с определенными ограниченными возможностями — особенно с прогрессирующими, хроническими или болезненными состояниями — может потребоваться медицинское вмешательство для поддержания благополучия и средств к существованию. ⁹ Хотя социальная модель открывала новые возможности для многих людей с ограниченными возможностями, некоторые боролись с тем, что их инвалидность была полностью результатом социального угнетения, поскольку это, казалось, предполагало игнорирование их индивидуальных нарушений.

В 1990-е годы феминистские исследователи инвалидности и самообороны, в том числе Дженни Моррис и Лиз Кроу, призывали к «обновленной социальной модели инвалидности», которая в значительной степени сохраняла исключительную точку зрения, но признавала, что даже в мире без дискриминации по инвалидности , обесценение будет иметь негативные индивидуальные последствия. ¹⁰ Кроу утверждал, что негативные последствия нарушения здоровья, такие как хроническая боль, могут сами по себе мешать социальной активности и могут быть смягчены медицинским вмешательством. ¹⁰

С 1990-х годов сторонники социальной модели инвалидности широко придерживались точки зрения, согласно которой нарушение и инвалидность взаимосвязаны и что нельзя игнорировать индивидуальные проблемы нарушения. Тем не менее, многие защитники инвалидности продолжают выражать существенное недоверие медицинскому сообществу и его подходам.

Каким же образом врачи, как специалисты по оказанию помощи, могут улучшить уход и поддержку людей с ограниченными возможностями? Один из вариантов — более активное участие в политической жизни: продвижение взгляда на то, что инвалидность следует рассматривать как ценную форму человеческого разнообразия, а не как индивидуальную и трагическую проблему, которую нужно сетовать и решать.

Многие врачи могут полагать, что их сильные стороны по стимулированию изменений лучше всего реализовать, работая с людьми в клинике, а не на политической арене; и действительно, в клинических профессиях еще предстоит проделать большую работу. Одна из ключевых областей — наставничество: обучение стажеров перспективам инвалидности и тому, почему многие самообороны приняли и поддерживают исключающую форму критики медицинских моделей.

Еще одно очень важное направление — это набор и поддержка людей с ограниченными возможностями, чтобы они могли присоединиться к клиническим профессиям и преуспеть в них. ¹¹ Врачи должны играть важную роль в признании уникальных сильных сторон и равных компетенций людей с ограниченными возможностями как клинических профессионалов. Многие из этих квалифицированных специалистов рассказали, что их заставляли чувствовать себя не в своей тарелке в медицинской культуре. Фундаментальные изменения в программах и медицинских учебных заведениях, которые нормализуют условия для инвалидов для студентов, резидентов, стипендиатов и практикующих врачей, еще не произведены. ¹²

Если врачи хотят сделать важный шаг в эволюции и обновлении своей профессии, чтобы показать, что медицина более благосклонна и приемлема, чем многие люди с ограниченными возможностями, по понятным причинам, считают, а затем охватывают гораздо более общенациональные Представительная группа людей с ограниченными возможностями стать полноправными участниками и уважаемыми представителями клинических профессий станет важным и желанным началом.

Социальная и медицинская модель инвалидности — Университет Лестера

Существует ряд «моделей» инвалидности, которые были определены за последние несколько лет. Две наиболее часто упоминаемые модели инвалидности — это «социальная» и «медицинская».

Медицинская модель инвалидности рассматривает инвалидность как «проблему», которая принадлежит инвалиду. Это не рассматривается как проблема, касающаяся кого-либо, кроме пострадавшего человека
. Например, если учащийся, использующий инвалидную коляску, не может попасть в здание из-за некоторых ступенек, медицинская модель предполагает, что это связано с инвалидной коляской, а не со ступенями.

Социальная модель инвалидности, напротив, рассматривала бы шаги как препятствие для инвалидности. Эта модель основана на идее, что именно общество делает людей инвалидами, создавая все, чтобы удовлетворить потребности большинства людей, не являющихся инвалидами. Социальная модель признает, что общество может многое сделать для уменьшения и, в конечном итоге, устранения некоторых из этих ограничивающих барьеров, и что эта задача является обязанностью общества, а не инвалида.

Вот некоторые примеры подхода с медицинской моделью:

• руководитель курса, который отказывается выпускать раздаточный материал более крупным шрифтом для слабовидящего студента. Поэтому ученик не может участвовать в обсуждении в классе;
• сотрудник, который отказывается предоставить копию презентации PowerPoint перед лекцией. Это создает барьер для обучения студентов-дислексиков в группе, у которых, вероятно, будет более медленная скорость обработки и письма и которые будут изо всех сил пытаться понять и зафиксировать ключевые моменты;
• Общество Союза студентов, которое организует мероприятия, недоступные для членов с ограниченными возможностями.

Этот медицинский модельный подход основан на убеждении, что трудности, связанные с инвалидностью, должны полностью нести инвалиды, и что инвалид должен прилагать дополнительные усилия (возможно, во времени и / или деньгах), чтобы гарантировать, что они справятся. не доставлять неудобств никому.

Социальная модель более инклюзивна. Активно рассматривается вопрос о том, как люди с ограниченными возможностями могут участвовать в деятельности наравне с людьми, не имеющими инвалидности.Некоторые корректировки вносятся, даже если это требует времени или денег, чтобы гарантировать, что инвалиды не будут исключены. Ответственность за обеспечение доступности их деятельности лежит на организаторе мероприятия или мероприятия. Примеры:

• руководитель курса, который встречается с членом группы со слабым зрением перед началом курса, чтобы узнать, как можно адаптировать раздаточные материалы, чтобы студент мог их читать;
• сотрудник, который делает презентации PowerPoint доступными на Blackboard для всех членов группы перед лекцией.Это позволяет студентам с дислексией искать незнакомую терминологию перед лекцией и дает им представление о структуре, которой они будут придерживаться. Это «обрамление» помогает учащимся понять и запомнить информацию;
• Союз студенческого союза, который консультируется с членами-инвалидами перед организацией мероприятия, чтобы убедиться, что место проведения доступно.

Многие люди готовы принять социальную модель и внести коррективы для учащихся с видимой инвалидностью.Однако они не так удобны для студентов, у которых есть скрытая инвалидность или инвалидность, которая не совсем понятна. Важным принципом социальной модели является то, что человек является экспертом в отношении своих требований в конкретной ситуации, и это следует уважать, независимо от того, очевидна ли инвалидность или нет.

Документы по вопросам равенства: http://www2.le.ac.uk/offices/equalities-unit/Equalities%20 Доступ к документам 13.10.15

Что такое медицинская модель? И почему люди, кажется, так его ненавидят? — By Happenchance

Адлер, Р.(2009). Биопсихосоциальная модель Энгеля актуальна и сегодня. Журнал психосоматических исследований, 67 (6), 607-611.

Барбер М. (2012). Выздоровление как новая медицинская модель психиатрии. Психиатрическая служба, 63 (3), 277-279.

Болтон, Дж. (2014). Формулировка случая по Энгелю — модель 4p: конференция по философским случаям. Философия, психиатрия и психология, 21 (3), 179-189.

Ботт, Н., Радке, А., Кили, Т., и Браун, Рональд Т. (2016). Этические проблемы, связанные с использованием психологами неврологии в пропаганде и практике психотерапии.Профессиональная психология: исследования и практика, 47 (5), 321-329.

Бирн, Л., Хаппелл, Б., и Рейд-Серл, К. (2016). Живой опыт практикующих врачей и медицинская модель: Столкновение мира? Журнал психического здоровья, 25 (3), 217-223.

Карпентер, В. (2017). Организация знаний в биопсихосоциальной медицинской модели. Психиатрия, 80 (4), 318-321.

Corrigan, P.W., & Ralph, R.O. (2005). Восстановление как потребительское видение и исследовательская парадигма. В Л. Дэвидсон, К. Хардинг и Л.Spaniol (Eds.) Восстановление после тяжелых психических заболеваний: данные исследований и значение для практики, Vol. 1 (стр. 3-18). Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.

Дьякон, Б. (2013). Биомедицинская модель психического расстройства: критический анализ ее достоверности, полезности и влияния на психотерапевтические исследования. Обзор клинической психологии, 33 (7), 846-861.

Датч, М., Ратанасирипонг, П., и Каллахан, Дженнифер Л. (2017). Отношение семейного терапевта к лечению, основанному на доказательствах, и его готовность к переменам.Журнал интеграции психотерапии, 27 (4), 540-547.

Элкинс, Д. (2009). Медицинская модель в психотерапии: ее ограничения и неудачи. Журнал гуманистической психологии, 49 (1), 66-84.

Элкинс Д. (2010). Дэвид Элкинс отвечает. Журнал гуманистической психологии, 50 (2), 256-263.

Энгель, Джордж Л. (1977). Потребность в новой медицинской модели: вызов биомедицине. Наука, 196 (4286), 129-36.

Фарре, А., и Рэпли, Т. (2017). Новая старая (и старая новая) медицинская модель: четыре десятилетия изучения биомедицинских и психосоциальных представлений о здоровье и болезни.Здравоохранение, 5 (4), Здравоохранение, 2017, Том 5 (4).

Флаэрти, М. (2012). Медицинская модель на сегодня. Психиатрическая служба, 63 (5), 510.

Gaudiano, & Miller. (2013). Доказательная практика психотерапии: перед лицом вызовов, которые ждут впереди. Обзор клинической психологии, 33 (7), 813-824.

Гехарт, Дайан Р. (2012). Движение за восстановление психического здоровья и семейная терапия, часть I: Реформа услуг для лиц с тяжелым психическим заболеванием под руководством потребителей. Журнал супружеской и семейной терапии, 38 (3), 429-442.

Гехарт, Дайан Р. (2012). Движение за восстановление психического здоровья и семейная терапия, часть II: совместный, благодарный подход к поддержке восстановления психического здоровья. Журнал супружеской и семейной терапии, 38 (3), 443-457.

Голдфрид, М. (2013). Чего нам следует ожидать от психотерапии? Обзор клинической психологии, 33 (7), 862-869.

Гуткин Т. (2012). Экологическая психология: замена парадигмы медицинской модели для школьных психологических и психологических услуг.Журнал педагогических и психологических консультаций, 22 (1-2), 1-20.

Хеннингсен, П. (2015). Все еще современный? Разработка биопсихосоциальной модели 21 века. Журнал психосоматических исследований, 79 (5), 362-363.

Эрнандес, Барбара Коуден и Доэрти, Уильям Дж. (2005). брачные и семейные терапевты и психотропные препараты: образцы практики из национального исследования. Журнал супружеской и семейной терапии, 31 (3), 177-189.

Кейн Р. (1982). Уроки социальной работы с медицинской модели: точка зрения на практику.Социальная работа, 27 (4), 315-321.

Карам, Эли А., и Спренкл, Дуглас Х. (2010). Клиницист, осведомленный об исследованиях: руководство по обучению MFT следующего поколения. Журнал супружеской и семейной терапии, 36 (3), 307-319.

Кваале, Хаслам и Готтдинер. (2013). «Побочные эффекты» медикализации: метааналитический обзор того, как биогенетические объяснения влияют на стигму. Обзор клинической психологии, 33 (6), 782-794.

Ланер М. (1976). Медицинская модель, психическое заболевание и метафорическая мистификация среди консультантов по вопросам брака и семьи.Семейный координатор, 25 (2), 175-181.

Lilienfeld, Ritschel, Lynn, Cautin, & Latzman. (2013). Почему многие клинические психологи сопротивляются практике, основанной на доказательствах: первопричины и конструктивные средства правовой защиты. Обзор клинической психологии, 33 (7), 883-900.

Макдональд, К., и Майкс-Лю, К. (2009). есть ли место биопсихосоциальной формулировке в системной практике? Австралийский и новозеландский журнал семейной терапии, 30 (4), 269-283.

Мейер, А., Боуден Темплтон, Г., Стинсон, М., и Кодон, С. (2016). обучение исследовательским методам магистрантов MFT: сравнение подходов, основанных на учёных и практиках, и подходов, основанных на исследованиях. 38 (3), 295-306.

Патил, Теджас и Джордано, Джеймс. (2010). Об онтологических предпосылках медицинской модели психиатрии: философские соображения и прагматические задачи. (От редакции). Философия, этика и гуманитарные науки в медицине, 5, 3.

Паттерсон, Дж., Миллер, Р., Карнес, С., и Уилсон, С. (2004).Доказательная практика для семейных и семейных терапевтов. Журнал супружеской и семейной терапии, 30 (2), 183-195.

Пенттила, М., Яаскелайнен, Э., Хирвонен, Н., Исоханни, Дж., & Миеттунен, М. (2014). Усиливаем ли мы антимедицинскую модель? Отвечать. Британский журнал психиатрии, 205 (6), 499-500.

Pies, R.W .. (2017). Слышание голосов и (настоящая) медицинская модель психиатрии. Психиатрические времена. 34.

Скотт, Хелен. (2010). Медицинская модель: правильный подход к оказанию услуг? Хелен Скотт ставит под сомнение медикализацию психического расстройства, а также использование ярлыков для определения болезни и утверждает, что пустые слова оплачиваются по выбору пользователя услуги.Практика психического здоровья, 13 (5), 27-30.

Шварц, С., Лилиенфельд, С., Мека, А., Совинье, К., и Казак, Энн Э. (2016). Психология и нейробиология: насколько мы близки к интегративной перспективе? Ответить на Staats (2016) и Tryon (2016), 71 (9), 898-899.

Searight, H. (2016). Биопсихосоциальная модель: «Сообщения о моей смерти сильно преувеличены». Культура, медицина и психиатрия, 40 (2), 289-298.

Шах П. и Маунтин Д. (2007). Медицинская модель мертва — да здравствует медицинская модель.Британский журнал психиатрии, 191 (5), 375-377.

Шиман, Эрик. (2016). Усиление эйлизма: нормальность, медицинская модель инвалидности и гуманизм в прикладном анализе поведения и РАС. Нарушения интеллекта и развития, 54 (5), 366-376.

Спренкл, Д. (2003). Исследование эффективности супружеской и семейной терапии: Введение. Журнал супружеской и семейной терапии, 29 (1), 85-96.

Спрингер, Пол Р. и Харрис, Стивен М. (2010). Отношение и убеждения брачных и семейных терапевтов относительно психотропных препаратов и терапии.Журнал супружеской и семейной терапии, 36 (3), 361-375.

Thyer, B., & Pignotti, A. (2011). Практики, основанной на фактах, не существует. Журнал клинической социальной работы, 39 (4), 328-333.

Ван Дайк, Дэвид Дж. И Ховис, Райан. (2014). Системная критика DSM-5: Медицинская модель человеческих проблем и страданий. Журнал психологии и христианства, 33 (1), 84-89.

Уэйд Д. и Халлиган П. (2017). Биопсихосоциальная модель болезни: модель, время которой пришло.Клиническая реабилитация, 31 (8), 995-1004.

Уэйкфилд, Дж. (2013). Дискуссия DSM-5 об исключении тяжелой утраты: психиатрический диагноз и будущее эмпирически подтвержденного лечения. Обзор клинической психологии, 33 (7), 825-845.

Вестон, У. Уэйн. (2005). Медицина, ориентированная на пациента: руководство по биопсихосоциальной модели. Семьи, системы и здоровье, 23 (4), 387.

Викрамасекера, Ян, Дэвис, Теренс Э., Дэвис, С. Маргарет, Делеон, Патрик Х. и Кенкель, Мэри Бет.(1996). Прикладная психофизиология: мост между биомедицинской моделью и биопсихосоциальной моделью в семейной медицине. Профессиональная психология: исследования и практика, 27 (3), 221-233.

Вонг, П. (2010). будущее гуманистической / экзистенциальной психологии: комментарий к критике Дэвидом Элкинсом (2009a) медицинской модели. Журнал гуманистической психологии, 50 (2), 248-255.

Якли, Дж., Хейл, Р., Джонстон, Дж., Кирчук, Г., и Шенберг, П. (2014). Психиатрия, субъективность и эмоции — углубление медицинской модели.Психиатрический бюллетень, 38 (3), 97-101.

Ахмед Самей Худа, MBChb, MSC

РАЗГОВОРЫ ПО КРИТИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИИ

Д-р Ахмед Самей Худа работает психиатром-консультантом в Национальной службе здравоохранения в неблагополучном районе к востоку от Манчестера в Великобритании. Помимо общих взрослых психиатрических пациентов, большая часть его клинической работы посвящена службе раннего вмешательства при психозах (EIP). Хотя он из Шотландии, он прожил в Англии половину своей жизни, а также около года работал психиатром в Австралии.Он является автором книги The Medical Model in Mental Health: An Explanation and Evaluation (Oxford University Press, 2019).

Д-р Худа описывает, что его поразило несоответствие между взглядами различных ученых и клиницистами на угольном забое относительно медицинской модели и ее применения в психиатрии («у угольного забоя» — британское выражение, означающее непосредственное участие в профессиональной деятельности, а не в управленческой или теоретической манере).Это послужило его мотивацией для написания Медицинская модель психического здоровья . В книге описывается, как он понимает медицинскую модель в том виде, в каком она существует в клинической практике, и как эта медицинская модель применяется к психическому здоровью по сравнению с общей (внутренней) медициной с акцентом на диагностику и лечение. Он утверждает, что во многих отношениях психиатрия и общая медицина пересекаются в большей степени, чем это осознают многие критики, в отношении природы диагностических построений и эффективности лечения.Том входит в число очень немногих исследований по этому предмету длиной в книгу, особенно с точки зрения клинициста.

Aftab: Не могли бы вы вкратце описать вашу концептуальную концепцию медицинской модели в психиатрии? Как вы думаете, какие распространенные заблуждения относительно взаимосвязи психиатрии с медицинской моделью?

Huda: Медицинская модель предназначена для определения релевантной информации, которая поможет пациенту в его затруднительном положении, чтобы помочь ему сделать осознанный выбор для достижения желаемых терапевтических целей (которые могут быть излечить или облегчить страдание или предотвратить некоторые нежелательные исход и так далее).Первое распространенное заблуждение состоит в том, что это модель на основе болезни , тогда как на самом деле это модель распознавания образов . Врачи собирают анамнез, чтобы выяснить, что случилось с пациентом, как лучший источник соответствующей информации, дополняемой осмотром и исследованиями. Это приводит к клинической картине, которая соответствует наиболее подходящей диагностической конструкции. Диагноз не является определенным фактом — это мнение относительно информации, наиболее важной для оказания помощи пациенту, и всегда является предварительным.

Эта диагностическая конструкция несет вероятностную информацию, такую ​​как вероятные результаты, лечение и шансы на успех, важные осложнения, которых следует остерегаться, и другие состояния, которые могут иметь место. Ценности важны при принятии решения о том, какие типы проблем подходят для медицинской помощи, но эти ценности, скорее всего, будут общими для общих медицинских состояний, чем для психических. В психиатрии эти ценности часто более спорны.

Еще одно распространенное заблуждение состоит в том, что общий медицинский диагноз полностью отличается от психиатрического, в то время как достоверность согласия существенно пересекается с диагнозом, характером классифицируемого состояния (четко очерченные синдромы, спектр состояний со здоровьем, спектр состояний и т. Д.) ), незнание причин и патологических механизмов, полезность в клинической практике, высокая частота сочетания состояний и влияние социальных факторов.

Некоторые люди также считают, что лекарственные препараты в общей медицине нацелены на излечение, их механизмы действия всегда полностью понятны и что они очень эффективны по сравнению с психиатрическими препаратами. Реальность такова, что медицинские и психиатрические вмешательства преследуют самые разные цели помимо лечения, такие как облегчение стресса, профилактика (например, вакцинация), создание компенсирующего состояния или предотвращение ухудшения состояния. Мы не всегда много знаем о том, как работают некоторые общие медицинские процедуры, а не только психиатрические.Существует также частичное совпадение эффективности между общим лечением, психиатрическими препаратами и психотерапией. Большинство моих коллег, которых я опрашивал, назначают психиатрические препараты на основе эмпирических данных об эффективности, при этом понимая, что то, как достигается эффект, часто не известно.

Aftab: Когда дело доходит до концептуальных рамок, мы можем различать описательные и нормативные аспекты обсуждения, то есть то, как медицинская модель выглядит на практике, и какой должна быть медицинская модель.Есть ли какие-то аспекты медицинской модели в ее нынешнем виде, которые, по вашему мнению, должны быть другими? Есть ли недостатки, которые мы можем исправить?

Huda: Здесь применимо «много скользких чашек и губ». В то время как мы должны сотрудничать и ориентироваться на пациента, этого часто не происходит — что более очевидно с пациентами, находящимися под принудительным заключением, но также и с пациентами, находящимися под стражей добровольно. На протяжении тысячелетий основным терапевтическим преимуществом врачей был эффект плацебо, поэтому поддержание авторитета и всемогущества можно было бы утверждать, что это полезно, но общество продвинулось вперед, и работа с пациентами на равных должна быть нашей целью, например, использование их любимых целей лечения, а не наших собственный.В связи с этим нам нужно больше работать над учётом мнений пациентов при пересмотре наших диагностических классификаций и в том, какие исследования мы проводим, их целях и методологиях.

Нам нужно быть более наблюдательными. Я работал с медсестрой, которая сказала, что, когда пациенты переезжали из палаты в стиле психиатрической больницы с грязными коврами и мебелью в бывшую гериатрическую палату, которая была более чистой, во многих отношениях поведение пациентов значительно улучшилось, но такая информация часто отсутствует в наших учебниках, хотя это должно быть очевидно — относитесь к людям как к слишком незначительным для чистой окружающей среды, и они будут вести себя неадекватно.

Мы также должны более чутко реагировать на ятрогенный вред. Я вырос в приюте, где моя мама работала врачом, и могла воочию убедиться в негативных последствиях помещения в лечебное учреждение на резкое снижение потенциала людей и пагубные последствия длительного приема чрезмерных доз лекарств. Другая проблема с медицинской моделью заключается в том, что мы склонны доминировать или предполагать, что мы должны нести ответственность, но мы должны быть более открытыми для моделей оказания помощи, в которых мы либо не участвуем, либо видим людей только в том случае, если есть необходимость в нашем опыте.И последнее: мы не должны сводить болезнь (любого психического или физического) только к болезни. Наша цель — помогать людям, а не только их телам.

Aftab: Вы показываете, что психиатрическая диагностика и лечение аналогичны диагностике и лечению во многих других областях медицины. Я думаю, вы убедительно аргументируете это. Но не вся критика психиатрии делает это различие между психиатрией и остальной медициной. Многие критики вполне могут принять ваше описание медицинской модели, но могут оспорить тот факт, что психологическое страдание должно рассматриваться через медицинскую модель .Что вы думаете по поводу этой критики?

Huda: В своей книге я говорю: «Есть несколько моделей рассмотрения человеческих проблем и множество способов помочь людям с этими проблемами. Медицинская модель не обязательно является лучшим способом взглянуть на проблему или помочь ей ». Врачи привыкли работать в мультидисциплинарных командах с разными профессионалами и их особыми моделями концептуализации и методами помощи пациентам. Таким образом, для некоторых пациентов медицинская модель не будет ни полезной, ни даже вредной.Часто пациентам требуется помощь нескольких разных моделей и профессионалов, которые могут помочь им с зачастую сложными проблемами.

Некоторые люди не хотят, чтобы использование медицинской модели стало настолько распространенным в службах психического здоровья. Если оставить в стороне исторические обстоятельства, есть веские практические причины, почему это так. Тайрер ¹ из Великобритании обнаружил, что у консультантов-психиатров было в 5-10 раз больше пациентов, чем у других специалистов в области психического здоровья. Это связано с тем, что медицинская модель с короткими визитами и использованием диагностики и других эвристических методов, а также использование лекарств вместо того, чтобы тратить 50 минут еженедельно на лечение, позволяет врачам посещать множество пациентов и работать в чрезвычайных ситуациях, в том числе в ночное время.

Aftab: Вы пишете, что преподавание медицины сосредотачивается на практиках и фактах, а не на их концептуальных основах, что врачи обычно размышляют о своих действиях и чувствах, а не о лежащих в их основе концепциях. «Таким образом, они могут иметь стереотипные и ограниченные представления о том, что такое диагноз, или о том, что болезнь и болезнь всегда являются объективными сущностями, четко отделенными от здоровья». Следствием этого является то, что врачи в своем общении с пациентами и общественностью могут быть невольными сторонниками биомедицинского редукционизма и эссенциализма болезней.Я сторонник «концептуальной компетентности» в медицинском обучении ² и участвовал в преподавании философии психиатрии стажерам, и мой опыт показывает, что многие стажеры и психиатры имеют очень эссенциальное понимание концепций болезней. Как вы думаете, следует ли медицинским педагогам исправить такое мышление?

Huda: Я преподаю классификацию стажеров-психиатров на северо-западе Англии, и в рамках этого я стараюсь говорить о разнообразной природе заболеваний.Как я уже сказал ранее, мы используем категории, поскольку они хорошо соответствуют человеческой психологии, но многие проблемы со здоровьем имеют размерный характер — часто в континууме со здоровьем без четкой разграничения между здоровьем и болезнью, а также по множеству аспектов атрибутов, представляющих медицинский интерес.

Я считаю, что в медицинской школе нужно преподавать нозологию, чтобы все врачи могли знать природу заболеваний, например, не все болезни или болезни. Беременность — это не болезнь, но врачи принимают беременных женщин, потому что у них или их плодов могут развиться медицинские заболевания или проблемы, например.Врачи других специальностей часто сталкиваются с проблемами, с которыми мы уже знакомы в психиатрии, например, как лучше всего определить пороговые значения для определения состояний (например, определения почечной недостаточности) и как учесть совместное возникновение состояний (например, говорить о гипертонии, гиперхолестеринемии и диабете 2 типа, как если бы это были совершенно разные состояния).

Другие важные уроки философии, такие как распознавание веских и недействительных аргументов, также были бы ценными — отрицание предшествующего или подтверждение следствия часто встречается в медицинской литературе и литературе по психическому здоровью.Большинство медицинских школ включают в себя социологию, но студентов-медиков также следует научить распознавать культурные предубеждения в своем мышлении.

Aftab: В одном из наиболее комментируемых отрывков из вашей книги говорится: «Это был профессиональный авторитет врачей (т. Е. Их способность привлекаться к ответственности перед соответствующими органами, их этический кодекс поведения и их способность администраторы), а не разумный авторитет (например, знание проблем психического здоровья и эффективное лечение), что привело к тому, что в 19 веке их назначили ответственными за приюты.Если бы психологи или социальные работники существовали как высокоразвитые профессии с профессиональным авторитетом в викторианскую эпоху, то, возможно, они стали бы суперинтендантами убежища вместо врачей ». Это была для меня интригующая мысль. Эта альтернативная история могла бы разворачиваться очень интересно. Как вы думаете, есть ли какие-либо текущие аспекты психиатрической практики, которые можно было бы лучше обслуживать, если бы ими руководили в первую очередь психологи?

Huda: Эта альтернативная история, безусловно, будет отличаться со своими собственными прибылями и убытками.Службы психического здоровья, вероятно, больше сосредоточились бы на выслушивании, выявлении травмирующих событий и оказании им помощи. Меньшее использование лекарств будет означать меньше побочных эффектов и проблем с отменой. Вероятно, будет больше внимания уделяться общественной работе и меньше будет использоваться содержание под стражей, поскольку будет сложнее оправдать содержание под стражей, поскольку психосоциальные вмешательства требуют некоторой готовности к участию. Учитывая нынешнюю недостаточную представленность этнических меньшинств в клинической психологии, я сомневаюсь, что могло бы произойти какое-либо сокращение институционального расизма в службах психического здоровья.Было бы больше внимания уделять исследованиям психосоциальных причин и механизмов, но я скептически отношусь к тому, чтобы было больше исследований побочных эффектов психотерапии, которой в настоящее время очень пренебрегают. Недиагностические классификации, вероятно, были бы более распространенными.

Для тех состояний, которые лучше реагируют на психосоциальные подходы, таких как тревожность и депрессивные расстройства легкой и средней степени тяжести, может быть полезна психологическая служба с более эффективным доступом к психотерапии вместо длинных списков ожидания, как у нас сейчас.Но для этого также потребуется гораздо больше психотерапевтов (и, возможно, больше групповой терапии). Антидепрессанты можно использовать в качестве второй линии, если терапия неэффективна. Тем, кто соответствует критериям расстройства личности, психологический подход может помочь избежать стигматизации и сосредоточиться на работе с травмой и ее психологическими последствиями. Гораздо более полезным может быть сочетание индивидуального и группового подходов, а не множественные контакты с психиатрическими службами «противопожарного» характера с упором на риск и короткие визиты с интервалом в несколько недель / месяцев.

Aftab: В Твиттере вы известны как выдающийся защитник современной психиатрической практики от критиков, но я считаю, что ваша книга свидетельствует о гораздо более критическом мышлении. Я подозреваю, что если бы вы не тратили большую часть своей энергии на защиту психиатрии, вы могли бы сами критиковать редукционистские и нерефлективные тенденции в нашей профессии. Что вы думаете?

Худа: Назову несколько проблем. Мы не обратили должного внимания на побочные эффекты психиатрических препаратов.Отсутствует даже точная информация о частоте некоторых тяжелых побочных эффектов. Пациент впервые описал мне отмену антидепрессантов в середине 90-х годов, но у нас до сих пор нет точной оценки распространенности тяжелых случаев отмены (или неоспоримого определения) для каждого антидепрессанта, чтобы мы могли информировать наших пациентов о риске. Помимо отсутствия достоверных данных, не хватает клиник и других служб для поддержки жертв тяжелой отмены. Наши исследования эффективности антидепрессантов по сравнению с плацебо для предотвращения рецидива депрессии, вероятно, переоценили пользу, потому что некоторые рецидивы в группе плацебо на самом деле могут быть вызваны отменой; реальная польза, вероятно, будет клинически значимой, но меньше, чем польза от эффективной психотерапии.Мы также мало знаем о частоте стойких и / или тяжелых когнитивных нарушений после электросудорожной терапии, что является серьезным пробелом в знаниях.

Другая проблема заключается в уменьшении измерения эффективности лечения для уменьшения симптомов или предотвращения их обострения. Он основан на предположении, что для всех пациентов уменьшение того, что мы называем симптомами, является их приоритетом, и что их уменьшение даст другие преимущества, такие как улучшение качества жизни, функционирования и предотвращение других исходов, таких как самоубийство.Конечно, нам нужна некоторая стандартизация результатов в исследованиях, но, как и во всей медицине, нам необходимо увеличить участие пациентов в дизайне исследования, чтобы результаты исследований, которые сами пациенты ценят, а не то, что, по нашему мнению, они должны ценить. Нам также необходимо дополнительно прояснить, что мы подразумеваем под явно понятными терминами «качество жизни» и «функционирование», поскольку они включают в себя множество неявных ценностей. Существует также подозрение в отношении концепции «выздоровления», поскольку многие пациенты считают, что она использовалась для увольнения находящихся в бедственном положении и уязвимых людей из служб.

Aftab: Вы пишете, что предпочитаете термин «состояние» таким терминам, как «расстройство» и «болезнь», потому что этот термин несет в себе меньше философского багажа. Под условием вы имеете в виду, что это состояние человека, которое «может привлечь внимание служб здравоохранения, но не означает, что это состояние определенно является болезнью или заболеванием, или даже состоянием, которое следует рассматривать в первую очередь как проблему со здоровьем. (вместо, например, социальной проблемы) ». Называя психические расстройства состояниями, вы признаете, что есть достаточно места для дискуссий о том, являются ли эти состояния заболеваниями или нарушениями с основными дисфункциями, или даже что их лучше всего понимать как медицинские состояния? Если это так, то это заметный отход от психиатрической практики, которая квалифицирует большинство диагнозов как расстройства и часто поощряет риторику, называющую психические заболевания «болезнями мозга».”

Huda: Проблемным редукционизмом в нашей области является склонность к разговорам о« болезнях »- используя такие выражения, как лечение психических заболеваний, депрессия — это болезнь, шизофрения — серьезное психическое заболевание. Возможно, цель состоит в том, чтобы приравнять статус психического заболевания к общему соматическому заболеванию, но для меня это неточная терминология, и мы, как профессионалы, должны стараться быть точными. Для меня диагностическая конструкция — это болезнь, когда люди, соответствующие критериям диагностической конструкции, имеют общие различия в структуре и / или процессах по сравнению с людьми, которые не соответствуют критериям диагностической конструкции.Учитывая гетерогенный характер конструкции депрессии, нет такой общности различий в структуре и / или процессе. В отношении шизофрении имеется больше свидетельств таких изменений, как повышение пресинаптической активности дофамина, ³ , но это обнаруживается не у всех, отвечающих этим диагностическим критериям, а также у некоторых людей, страдающих маниакальным психозом. ⁴ Таким образом, называть диагностические конструкции, такие как депрессия или шизофрения, «болезнью» — значит давать неверную картину того, что мы знаем об этих состояниях.

Многие другие и Уэйкфилд рассматривают расстройство и болезни как дисфункцию (предположительно ценный нейтральный термин, который может включать в себя биологические или психологические дисфункции), который оценивается отрицательно. И расстройство, и болезнь имеют негативный оттенок. Если вы говорите кому-то, что его личность беспорядочно, ну, это боевой разговор, когда вы вооружены медицинской терминологией, а он беззащитен — нет ничего более личного, чем личность (не говоря уже о том, что это, возможно, не расстройства личности как таковые, а не психологические реакции на травмы в контексте других факторов уязвимости).И расстройство, и болезнь предполагают наличие чего-то «неправильного» или «дисфункционального» внутри человека.

Многие ситуации или положения дел, которые считаются подходящими для внимания специалистов по оказанию помощи, не соответствуют критериям болезни или расстройства. Беременность — наглядный тому пример. Если у кого-то высокое кровяное давление или уровень сахара в крови из-за смешанной диеты, недостаток физических упражнений, генетические и другие факторы — это действительно дисфункция или ожидаемый результат сложного набора взаимодействий (хотя, конечно, высокое кровяное давление или сахар могут вызвать проблемы. в результате, включая патологические изменения или другие нарушения)? Переходя к проблемам психического здоровья, многие из них не имеют доказанных нарушений.Однако это положения дел, которые считаются подходящими для обращения за помощью к профессиональным специалистам различного профиля — обычно из-за сопутствующего стресса, снижения функциональности и / или рисков неблагоприятных исходов. Возможна ли дисфункция в неосложненном горе? Некоторые люди будут утверждать, что у многих проблем психического здоровья нет дисфункций, в то время как другие убеждены, что они присутствуют.

Aftab: Вы поддерживаете версию «беспорядочного реализма», указывающую, что медицинская модель — это просто один из способов концептуализации состояния, и это не обязательно лучший способ рассмотреть проблему или помочь ей.Я полагаю, что одна из проблем нашей нынешней медицинской практики состоит в том, что когда заболевание лечится, в повествовании полностью доминирует медицинская точка зрения. Например, в определенных кругах было бы полным табу утверждать, что медицинская модель не обязательно является лучшим способом рассмотрения депрессии. Система хочет, чтобы мы согласились с тем, что депрессия — это , медицинское расстройство в некотором реальном, фундаментальном смысле, а не просто то, что она может рассматриваться как как медицинское расстройство.Система готова поддерживать такие услуги, как психотерапия или социальное вмешательство, до тех пор, пока на языке расстройства не будут слышны соответствующие слова. Представьте себе заявку на грант, в которой говорится, что депрессия не обязательно является заболеванием… она никогда не получит финансирования! Что вы думаете об этом положении дел?

Huda: Социальные факторы являются важнейшим определяющим фактором всего здоровья, включая физическое здоровье. Осмысляя последствия социальных факторов, проблема со здоровьем является более сильным стимулом к ​​изменениям — отсюда большие инвестиции в чистую питьевую воду и сокращение некачественного жилья для улучшения здоровья.Это связано с тем, что сокращение заболеваемости и улучшение здоровья являются более общей общей ценностью, чем стремление к социальной справедливости. У NHS England уже есть цель искоренить жестокое обращение с детьми, но, насколько я могу судить, никакой реализованной стратегии для этого не существует. В этом отношении отличным примером является общественное здравоохранение, в котором основное внимание уделяется социальным факторам, направленным на улучшение психического и физического здоровья. Цитируя великого Вирхова: «Медицина — это социальная наука, а политика — не что иное, как медицина в больших масштабах. Медицина как социальная наука, как наука о человеке, обязана указывать на проблемы и пытаться их теоретическое решение; политик, практический антрополог должен найти средства для их действительного решения.” ⁵

Как прагматик я понимаю, что, к сожалению, многие люди не заинтересованы в сокращении социального неравенства или несправедливости. Я работаю с зерном людей. Недавняя избирательная история показала, что рациональный расчет и социальная справедливость проигрывают. Мы можем продолжать, как сказал бы Вирхов, информировать людей и политиков о последствиях их решений, но они с большей вероятностью изменят их, если они будут рассматриваться как последствия для здоровья. Люди с проблемами психического здоровья с большей вероятностью получат доступ к льготам, если они будут рассматриваться как проблемы со здоровьем.Я знаю, что меня могут обвинить в корысти гильдии, но если проблемы с психическим здоровьем сформулированы только как, скажем, социальные проблемы, то вполне вероятно, что услуги по оказанию помощи людям с этими проблемами будут еще более недофинансированы и неадекватны.

С точки зрения исследований и клинической практики важно, чтобы «медицинское» не то же самое, что «биологическое», а учебная программа и практика психиатрии в Великобритании на протяжении десятилетий были «биопсихосоциальными». Сказать, что какая-то проблема является «медицинской», не означает, что ее должны видеть и лечить только врачи, другие модели помощи могут оказаться более эффективными.Учитывая сложность мозга, вполне вероятно, что только длительная и очень дорогостоящая исследовательская программа может принести пользу пациентам. Имеет экономический, не говоря уже о интеллектуальном смысле, расширение бюджета на исследования, чтобы должным образом изучить психологические и социальные факторы, которые могут принести пользу пациентам при меньших затратах. Невозможно исключить психологию из психического здоровья, а социальные факторы являются важнейшими детерминантами всего здоровья. Более широкое представительство психологов и социологов / социальных работников в органах, финансирующих исследования в области психического здоровья, а также большее количество пациентов, поскольку их интересы должны иметь первостепенное значение.

Aftab: Ваше мнение о том, что рассмотрение вопросов как социальных проблем (а не медицинских проблем) приведет к тому, что эти проблемы будут недофинансированы и не будут должным образом решены, отражает определенный пессимизм в отношении наших социальных приоритетов, который, вероятно, оправдан. Тем не менее, я также довольно пессимистичен в отношении того, что представление о проблемах как о проблемах со здоровьем обязательно (или даже в большинстве случаев) приводит к тому, что социальные проблемы решаются более удовлетворительным образом. Мой пессимизм основан на том, что произошло с психическими расстройствами за последние 3 десятилетия.Мы видели, как миллиарды долларов были вложены в разработку фармацевтических соединений и дополнительные миллиарды в нейробиологию, но очень мало инвестиций было вложено в подходы к общественному здравоохранению. Если позаимствовать слова Аллана Хорвица ⁶ , мы оставили нетронутыми социальные структуры, которые не обеспечивают значимой работы, достойной жизни или справедливого социального устройства. Я не думаю, что биопсихосоциальное мышление многое сделало для исправления этой ситуации только потому, что модель слишком эклектична, чтобы предлагать какое-либо значимое руководство.Я бы сказал, что у нас есть огромный этический императив, чтобы гарантировать, что медикализация не будет украдена теми, кто стремится извлечь из нее прибыль. Тем не менее, насколько я могу судить, в этом отношении мы потерпели неудачу.

Huda: Во-первых, как говорит Вирхов ⁵ , мы должны информировать людей о важных социальных факторах, которые необходимо учитывать, — не только политиков, но и широкую общественность. Это то, что делает общественное здравоохранение для решения многих проблем со здоровьем. Психиатры, такие как профессор Роб Пул, написали книги о важности социальных факторов для психического здоровья.В моей книге есть глава о социальных факторах и здоровье. Королевский колледж психиатров упоминает важность социальных вопросов в своих рекомендациях по вводу в эксплуатацию. Однако мы все могли бы сделать больше для повышения осведомленности населения о социальных аспектах здоровья в целом. Мы можем взять на себя ведущую роль в этом как психиатры, так как наряду с общественным здравоохранением мы являемся медицинской специальностью, которая больше всего осознает важность социальных факторов. Теперь США — это странное место, где фармацевтические компании рекламируют напрямую пациентов, чтобы превратить их в потребителей, чего нельзя допускать, а систему здравоохранения США можно почти охарактеризовать как преступную.В-третьих, нам необходимо проводить больше исследований социальных факторов и публиковать результаты. Надо сказать, что даже если бы у нас было это справедливое общество, больше домов и так далее, некоторые люди все еще страдали бы психическими заболеваниями и получали бы пользу от лечения, включая лекарства.

Aftab: У нас была личная переписка относительно использования слова «критический», особенно когда оно функционирует как форма самоидентификации. Я думаю, что есть чему поучиться с критической точки зрения, и я очень уважаю многих критически настроенных психиатров и психологов, таких как доктор Сандра Стейнгард и доктор Лиза Косгроув, оба из которых участвовали в прошлых интервью в моей серии.Тем не менее, одна из моих целей в этой серии статей также заключалась в том, чтобы продемонстрировать большое разнообразие и широкие источники критических взглядов в рамках профессии, в том числе от людей, которые могут не идентифицировать себя как «критически настроенные». Что вы думаете об использовании термина «критический» и что вы думаете о таких усилиях, направленных на более широкое понимание того, что подразумевает критическое?

Huda: Принятие термина «критический» некоторыми мнениями проблематично. Я думаю, что это «гламурный» термин в академических кругах, особенно в социальных науках, указывающий на своего рода бунт с самооценкой защиты уязвимых от репрессивного мейнстрима с Фуко в качестве их кумира (который был довольно ненормальным, когда дело доходило до исторической точности).С точки зрения точки зрения, эта школа мысли часто весьма скептически относится к роли «естественнонаучных методов» в психическом здоровье, но они не придумали лучшего альтернативного метода для обнаружения причин или оценки эффективности лечения.

Есть и другие взгляды на то, что такое «критическое». В медицине критическая оценка — это средство, с помощью которого мы проверяем, насколько убедительны доказательства для таких утверждений, как эффективность лечения. У нас редко бывает уверенность, чаще у нас есть степень уверенности.Методы критической оценки предназначены для использования именно таким образом, но иногда они неправильно используются некоторыми, чтобы критиковать методы лечения, которые им не нравятся (например, путем установления нереально высоких пороговых значений и исключения доказательств вместо того, чтобы утверждать, что доказательства имеют определенное качество или отсутствуют. некоторые важные особенности), при этом придерживаясь противоположного отношения к подходам, которые они предпочитают. Другой взгляд на «критику» — это идея о том, что нужно быть готовым изменить убеждения, если доступны более точные свидетельства или более совершенные концепции, — критическое отношение, которое реализуется редко.

Я думаю, что для каждого важно быть критичным — как по отношению к своим собственным утверждениям и концепциям, так и по отношению к другим. Мы всегда можем делать что-то лучше, лучше слушать, лучше думать. Наши знания неопределенны, наши концепции расплывчаты, наш потенциал для бессмысленных или даже вредных вмешательств велик, понимание скрытых ценностей, определяющих решения, имеет решающее значение, и осознание того, оправдано ли наше участие в жизни людей, необходимо в каждом конкретном случае. Существует множество законных и точных критических анализов психиатрии, не прибегая к плохо применяемым «критическим» теориям и гиперскептицизму в отношении естественных наук.

Афтаб: Некоторые критики, в том числе некоторые известные психофармакологи, допускают возможность того, что из-за развития оппозиционной толерантности существует подгруппа пациентов с шизофренией, у которых длительное применение антипсихотических препаратов может привести к в хронизации болезни и ухудшении функционирования? Что вы думаете об этой гипотезе?

Huda: Во-первых, важно отметить, что хронические и частые рецидивы психозов были отмечены еще в доантипсихотическую эпоху.Во-вторых, здесь есть два момента: один — это патофизиологический путь, который вы предлагаете, а другой — эмпирическое наблюдение «черного ящика». Сверхчувствительность к дофамину, приводящая к рецидиву, является надежным объяснением биологического механизма, по которому люди в конечном итоге рецидивируют, несмотря на продолжающееся использование нейролептиков. ⁷ Я не думаю, что это веская причина для того, чтобы вызывать хронификацию у многих, поскольку динамический ответ, вызывающий повышенную чувствительность к дофамину, также может идти в противоположном направлении, и мы уже знаем, что частые рецидивы происходили и до использования нейролептиков.

Конечно, у некоторых людей это может вызвать хронический рецидив, который никогда бы не случился иначе, но процент людей, у которых это происходит, неизвестен, и, исходя из моего клинического опыта, это, вероятно, небольшой процент людей. В EIP я вижу людей с низким пролактином, у которых нет рецидива, а также людей с высоким пролактином, которые находятся в рецидиве (оба противоположны тому, что можно было бы предсказать, если бы сверхчувствительность к дофамину была основной причиной рецидива).Противодействием этому является то, что сверхчувствительность к дофамину может быть более серьезной проблемой для пациентов, которые лечились в течение многих лет, а не тех трех лет, в течение которых они находятся в режиме EIP, но обычно я нахожу, что многие люди имеют либо установленный образец рецидива до конца их лечения. 3 года с EIP или мы отменили антипсихотические препараты, и они кажутся нормальными, но могут рецидивировать через годы после прекращения приема лекарств.

Эмпирическое наблюдение «черного ящика» состоит в том, что попытка прекратить прием антипсихотиков после того, как первый эпизод психоза разрешился и оставался здоровым в течение 6 месяцев, по-видимому, улучшает долгосрочное функционирование в исследовании Wunderink. ⁸ Не говоря уже о методологических проблемах (например, в группе отмены антипсихотиков, по-видимому, было меньше людей с шизофренией, что связано с худшим прогнозом, и кажется, что оценка результатов не была слепой для группы лечения), другой момент заключается в том, что не было основные различия между группой, прекращающей лечение, и группой, продолжающей принимать лекарства, с точки зрения средней дозы антипсихотических средств и процента людей, которым удалось полностью прекратить лечение к концу исследования.Таким образом, кажется, что прекращение приема антипсихотиков после первого эпизода — лучшая стратегия, но я думаю, что прекращение приема через 12 месяцев лучше, чем через 6 месяцев, может быть слишком рано и увеличивать риск рецидива. К сожалению, у большинства людей наблюдается рецидив, и им необходимо вернуться к антипсихотическим препаратам, но следует использовать самую низкую эффективную дозу, чтобы свести к минимуму негативное влияние на функционирование.

Исследование первого эпизода психоза, проведенное AESOP, ⁹ предполагает, что состояние многих людей улучшается в период от 5 до 10 лет, поэтому попытка прекращения приема лекарств — опять же, в этот момент является разумной стратегией.Американское исследование 1960-х годов рандомизировало пациентов, которые долгое время принимали нейролептики, на другой антипсихотик, плацебо или барбитураты, и отметило, что у некоторых пациентов в группе плацебо не было рецидива. ¹⁰ Основная проблема состоит в том, чтобы использовать минимальную эффективную дозу и рассмотреть возможность постепенного прекращения приема лекарств, если был достаточный период без рецидивов, за исключением серьезных рисков, связанных с рецидивом.

Aftab: Вы пишете: «Я не согласен с локализацией дисфункции у человека, поскольку дисфункция может быть локализована в его среде, включая социальную сеть, или действия других людей, вызывающие соответствующую реакцию, но отдельные факторы могут изменять эту реакцию. .«Не могли бы вы здесь подробнее рассказать о своем мышлении?

Huda: Причины медицинских проблем в целом часто могут быть многофакторными и сложными, и психические расстройства, как правило, служат тому примером. Что касается конкретно дисфункции, я не уверен, что всегда присутствует индивидуальная дисфункция. Давайте использовать аналогию с состояниями метаболического синдрома — артериальное давление и уровень сахара в крови могут быть ожидаемой реакцией на ситуацию человека — его диету, уровень активности, психосоциальную ситуацию и генетику — это не функция dys , а ожидаемая функционирование, но принимаемые часто связанные с этим последствия могут быть вредными (атерома, повреждение глаз / почек и т. д.).Точно так же эмоциональные / когнитивные реакции на факторы стресса, такие как издевательства, сексуальное насилие и травмы, могут быть ожидаемыми и даже адаптивными, но некоторые из последствий могут быть вредными — высокий уровень стрессового суицидного риска, употребление психоактивных веществ и так далее.

Предположение о том, что проблема всегда находится внутри человека, может не всегда выполняться — если кто-то испытывает издевательства или другие неблагоприятные факторы стресса из-за действий других и в результате испытывает стресс, это дисфункция, находящаяся внутри него или людей, которые причиняя им беду? Проще говоря, предположения, содержащиеся в терминах «расстройство» или «заболевание», не считаются верными многими профессионалами в отношении многих проблем, которые считаются подходящими для внимания профессионалов (а не только проблемы психического здоровья), поэтому я предпочитаю термин «состояние», который все еще звучит немного «медицинским», но кажется наименее худшим термином, поскольку я понимаю, что он означает состояние, которое считается подходящим для внимания специалистов по оказанию помощи.

Афтаб: Спасибо!

Мнения, выраженные в интервью, принадлежат участникам и не обязательно отражают мнения Psychiatric Times®.

Доктор Афтаб — психиатр из Кливленда, штат Огайо, и доцент кафедры психиатрии в Университете Кейс Вестерн Резерв. Он является членом исполнительного совета Ассоциации развития философии и психиатрии и активно участвует в инициативах по обучению психиатров и стажеров на стыке философии и психиатрии.Он также является членом Консультативного совета Psychiatric Times® . С ним можно связаться по адресу [email protected] или в твиттере @awaisaftab. Д-р Афтаб и д-р Худа не раскрывают соответствующую финансовую информацию или не раскрывают конфликт интересов.

Источники

1. Тайрер П., Аль-Мудерис О. и Гулбрандсен Г. Распределение количества случаев в группах психиатрических служб по месту жительства. Psychiatr Bull. 2001; 25: 10-12.

2. Афтаб А., Уотерман Г.С. Концептуальная компетентность в психиатрии: рекомендации для образования и обучения.Академическая психиатрия. 2020 [Epub перед печатью]. https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/31989541

3. Howes OD, Kambeitz J, Kim E, et al. Природа дисфункции дофамина при шизофрении и что это означает для лечения: метаанализ визуализационных исследований. Arch Gen Psychiatry. 2012; 69: 776-786.

4. Джаухар С., Нур М.М., Веронезе М. и др. Проверка трансдиагностической допаминовой гипотезы психоза с использованием позитронно-эмиссионной томографии при биполярном аффективном расстройстве и шизофрении. JAMA Psychiatry. 2017; 74 (12): 1206-1213.

5. Фридлендер Э. Рудольф Вирхов о патологическом образовании. По состоянию на 4 сентября 2020 г. http://www.pathguy.com/virchow.htm

6. Хорвиц А.В. Преобразование нормальности в патологию: DSM и результаты стрессовых социальных отношений. J Health Soc Behav . 2007; 48 (3): 211-22.

7. Chouinard G, Jones BD. Психоз сверхчувствительности, индуцированный нейролептиками: клинико-фармакологическая характеристика. Am J Psychiatry. 1980; 137: 16-21.

8. Wunderink L, Nieboer RM, Wiersma D, et al. Выздоровление при ремиссирующем первом эпизоде ​​психоза через 7 лет наблюдения при раннем снижении / отмене дозы или стратегии поддерживающего лечения: долгосрочное наблюдение в ходе 2-летнего рандомизированного клинического исследования. JAMA Psychiatry. 2013; 70: 913–920.

9. Морган С., Лаппин Дж., Хеслин М. и др. Переоценка долгосрочного течения и исхода психотических расстройств: исследование AESOP-10. Psychol Med. 2014; 44: 2713–26.

10. Кейси Дж. Ф., Беннетт И. Ф., Линдли С. Дж. И др. Медикаментозная терапия шизофрении: контролируемое исследование относительной эффективности хлорпромазина, промазина, фенобарбитала и плацебо. Arch Gen Psychiatry. 1960; 2: 210-220.

Инвалидность и инклюзия — Социальные и медицинские модели инвалидности: изменение парадигмы

Инвалидность — это человеческая реальность, которая по-разному воспринималась разными культурами и историческими периодами. На протяжении большей части 20-го века инвалидность определялась в соответствии с медицинской моделью, которая определяла инвалидность как результат физического состояния человека.В 2001 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) ввела новое определение инвалидности, основанное на правах человека или социальных моделях.

Медицинская или индивидуальная модель

Медицинская модель инвалидности определяет болезнь или инвалидность как результат физического состояния, которое присуще человеку (оно является частью собственного тела этого человека) и которое может снизить качество жизни человека и нанести явный ущерб человеку. индивидуальный.

Медицинская модель склонна полагать, что лечение или, по крайней мере, управление болезнью или инвалидностью вращается вокруг выявления болезни или инвалидности с глубокой клинической точки зрения (в смысле научного понимания, предпринимаемого обученными поставщиками медицинских услуг), понимания этого и обучения. контролировать и / или изменять его курс.

В более широком смысле, медицинская модель также полагает, что «сострадательное» или справедливое общество инвестирует ресурсы в здравоохранение и сопутствующие услуги в попытке вылечить инвалидность с медицинской точки зрения, расширить функциональные возможности и / или улучшить функционирование и позволить инвалидам больше « обычная жизнь. Ответственность и потенциал медицинских работников в этой области считаются центральными.

Из-за того, что медиальная модель ориентирована на людей, она привела к формированию стереотипов и определению людей по состоянию или их ограничениям.

Социальная модель

Социальная модель инвалидности возникла в результате работы Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), которая изменила определение инвалидности в 2001 году. ВОЗ объявила инвалидность общим термином, состоящим из нескольких компонентов:

• нарушения: нарушение функций или строения тела
• ограничения активности: трудности, с которыми сталкивается человек при выполнении задачи или действия
• ограничения участия: проблема, с которой сталкивается человек при вовлечении в жизненные ситуации.

Таким образом, ВОЗ отделяет идею инвалидности от идеи нарушения. Он определяет системные барьеры, негативное отношение и исключение со стороны общества (намеренно или непреднамеренно) как факторы, способствующие инвалидности людей. Эта модель продвигает идею о том, что, хотя физические, сенсорные, интеллектуальные или психологические изменения могут вызывать индивидуальные функциональные ограничения или нарушения, они не обязательно приводят к инвалидности, если общество не принимает во внимание и не включает людей, независимо от их индивидуальных различий.

Эта точка зрения оказала глубокое влияние на музейное сообщество, поскольку люди с ограниченными возможностями стремятся к равенству во всех сферах жизни, включая посещение и участие в музее. Таким образом, на музеи возлагается обязанность обеспечить инклюзивность своих помещений, выставок и программ.

Ресурсы

Дополнительные ресурсы для изучения медицинских и социальных перспектив людей с ограниченными возможностями включают:

• Art Beyond Sight: тренинг по осведомленности об инвалидности стр.